— А вот какая. От пирогов я, как честный человек, отбрыкивался, и вдруг в непринужденной светской беседе мама Супрун сообщает интересную штуку. Оказывается, днем, накануне своего исчезновения, Карасевич в пух разругался с актером Рябовым. Помнишь, кто это такой?
— Еще бы! Здоровенный качок. Нем как рыба: ничего, мол, не пил, и тем не менее ничего не видел и не слышал. Имеет репутацию тупицы.
— Присмотрись к нему получше, — посоветовал Самоваров. — В тот день он требовал у Карасевича какие-то деньги — то ли прибавку к зарплате, то ли что-то другое. Карасевич сначала отказал, потом согласился. При этом заявил, что никуда Рябова не отпустит и о чем-то (о чем, не знаю!) молчать не станет. Разговор Рябова и Карасевича шел на повышенных тонах.
— И их застукала мамаша Супрун? Ну, эта и сочинит — недорого возьмет. Фантазии у нее хватит на сотню братьев Стругацких, — усомнился Стас.
— Ссору слышала не мамаша, а ее красавица дочь.
— Невеста Рябова?
— По моим наблюдениям, не совсем невеста, — сказал Самоваров. — Мать и дочь меня обе посетили — дочка помогала тащить пироги. Серьезная девица. Сначала ничего говорить не хотела из дружеских чувств к Рябову. Потом мамочка уломала ее признаться. Слышала девчонка немного, но считает, что ссора была.
— Час от часу не легче! — вздохнул Стас. — Не хватало мне только актерских дрязг! Согласен, Рябов внешне напоминает бульдозер. Ему вполне по силам и Карасевича пришибить, и прирезать нашего неопознанного молодца с дивана. Но учти, у него есть алиби! Сначала он отвозил нашего любимого Тошика домой, а потом отправился к себе в институтское общежитие. Там его видели и слышали и сожители, и дежурная.
— Всю ночь они, что ли, за ним наблюдали?
— Можно и так сказать. Правда, комната у Рябова, как у восходящей звезды, отдельная, но никуда он ночью не выходил — к нему приятель из родного Прокопьевска зашел. Приятель был проездом. Утром он отбыл, но всю ночь друзья вдвоем сидели, детство вспоминали, пили чай, выходили в сортир и прочее. Чему есть свидетели. Так что алиби у Рябова, увы!
— Вот незадача, — с сожалением сказал Самоваров. — А я тебе помочь хотел, версию подбросить — ранее судимый актер (он ведь в самом деле судимый? за грабеж ларька, кажется?) в порыве необузданного гнева… Ну да ладно! Дарю последнее, что имею: ты, наверное, знаешь, что в этом дурацком сериале, кроме главных героев, есть второстепенные.
— Снова актерскую психиатрию подсунуть мне хочешь? — возмутился Стас.
— Как раз наоборот! Эти второстепенные все как один настоящие. Ты сам видел: идет скрытая реклама бани, и настоящий директор бани играет директора бани. В этой настоящей бане парится вымышленный персонаж — скажем, француз, который раньше Ленина играл, — и нахваливает местный сервис. И владелица модельного агентства настоящая, как ты знаешь…