— Откуда тебе это известно? — удивился герцог.
— Потому что это предельно просто. Это половинка твоей души.
Герцог был так поражен, что не мог произнести ни слова, а Николай Власов продолжал рассуждать:
— Я пытаюсь показать в своей книге, что женщина подобна цветку на дороге одинокого путника. Страсть, если за нею не стоит нечто более глубокое, умирает так же быстро, как увядают цветы.
— Но она может доставить большое удовлетворение, — сказал герцог, подумав о леди Милли.
— Ну конечно, — согласился его друг. — Физическая любовь мужчины и женщины — это выражение небесной воли к созиданию. Но в жизни есть вещи гораздо более важные.
— Встреча душ! — иронически заметил герцог. — Существует ли она в действительности, Николай?
— Разве можно сомневаться, что любовь к женщине, ставшей частью тебя самого, дана нам Богом, а суррогат подлинного чувства — не что иное, как козни дьявола? Но мужчина обязательно должен раскрыть себя в своем паломничестве, — помолчав, добавил Власов.
Герцог подумал над словами друга и спустя минуту спросил:
— А если мужчина так и не встретил женщину, которая была бы половинкой его души, хотя это выражение мне кажется чересчур высокопарным?
— Тогда он должен быть готов к суррогатам, подделкам, бледным копиям настоящей любви, — сказал Николай, — и всегда сознавать, что он ущемлен и обманут.
— Мне кажется, ты слишком многого хочешь! — оживился герцог.
— А разве мы не искали самого красивого в жизни? — спросил Николай. — В Оксфорде мы были уверены, что весь мир будет принадлежать нам!
— И ты не был разочарован? — в голосе герцога звучал вопрос, а не утверждение.
— Я одарен Богом, как никто другой, — ответил Николай, — но, к своей чести, могу сказать, что сразу, как увидел Фелицу, я понял, что это она.
— Неужели это действительно так и было? — удивился герцог.
— Я увидел ее на балу в Зимнем дворце среди великолепия, блеска и необычайной изысканности одного из самых богатых дворов мира. Мне показалось, от нее исходит чистый белый свет. Ты думаешь, я преувеличиваю, но я уверен, вокруг нее была аура, по которой мне стало ясно, что это женщина, созданная для меня. Она принадлежала мне, — добавил он, помолчав.
— Ты в этом был абсолютно уверен? — спросил герцог.
— Уверен так, как ни в чем еще не был уверен в своей жизни, — ответил Власов. — Я подошел к ней, не видя никого и ничего, кроме ее лица, и она потом призналась мне, что как только взглянула на меня, сразу же поняла, что я мужчина, о котором она всегда мечтала.
— Почему же со мной такого не случается? — задумчиво произнес герцог.