Он подошел к столу, на котором была посуда для умывания, поставил на пол кувшин и таз и поднял стол. Подобравшись к кровати, герцог очень осторожно, чтобы никто не услышал, поставил на нее стол.
— Говорите со мной! — приказал он перепуганной девушке. — Говорите на английском все, что хотите, но как можно спокойнее. Нас подслушивают. Им надо слышать, что вы развлекаете меня.
— Они говорят, — прошептала она, — что если мы… не будем делать то, что нам велят… нас будут бить. На корабле они уже избили одну девушку. Это было ужасно!
Герцог увидел, что она вся дрожит, и сказал очень резко, зная, что это заставит ее взять себя в руки:
— Делайте то, что я вам говорю! Вы должны помочь мне, или вам придется остаться здесь!
Он увидел, что глаза Селины расширились от ужаса.
Затем, быстро смекнув, в чем дело, она начала читать стихи:
Ключом фонтан в пустыне бьет,
И одиноко дерево стоит.
Герцог узнал великолепные стансы Байрона к Августе.
Там птичка мне в тиши ветвей поет
И о тебе мне тихо говорит.
У Селины был мелодичный и хорошо поставленный голос, этого герцог не мог не отметить, даже несмотря на ее плохо скрываемый страх.
Красавицы младые были вы,
Но одиноки и беспомощны, увы.
Как будто Байрон писал о ней, подумал герцог.
Тем временем он забрался на стол и со всей силой нажал руками на место, где, как он предполагал, находился люк, ведущий на крышу. Оказалось, что люк был прочно заклеен свежей краской, и, так как им не пользовались с прошлого лета, Этерстону стоило немалых усилий его открыть. Герцог всегда отличался огромной физической силой. В Англии он каждый день ездил верхом, а если погода этому мешала, регулярно занимался боксом в гимнастическом зале у себя в замке под руководством профессионального боксера. Все это позволяло ему быть в прекрасной форме, даже несмотря на некоторые излишества, которые он часто себе позволял.
— Вы слишком злоупотребляете едой, — заметил один из его тренеров, — и хорошим вином!
Герцог рассмеялся в ответ:
— Вы хотите отнять у меня все, что доставляет мне удовольствие?
— Если бы не эти удовольствия, ваша светлость, вы были бы похожи на молодого Самсона, — ответил тренер.
Герцог опять рассмеялся, но был очень польщен.
Теперь, когда люк поддался наконец его усилиям, герцог почувствовал, что это самый счастливый миг в жизни и лучшего применения своей силы ему трудно найти.
Люк действительно был наглухо заклеен краской, и, с трудом открыв его, Этерстон попросту сломал защелку.
В конце концов, люк с шумом упал на крышу. Нельзя было терять ни минуты.
Герцог взглянул на Селину, продолжавшую читать: