– Эй, погоди, а что сталось с Рагнаром? Расскажи скорее!
– Что, тебя судьба этого героя-грабителя волнует больше, чем признание в моем грешке, за который я здесь и сижу уже шесть, семь… может, десять? Или двадцать месяцев? Тут время летит совсем не так, как снаружи. Может, сказывается отсутствие светила на небе. Может, те травы, что они добавляют в еду… я… я… цапля! Цапля! Раки!
Мурфик вскочил с кровати и встал на одну ногу, изображая ту самую цаплю, которую он так часто упоминал в своих сумасшедших порывах. И вовремя – к решетке подошли двое облаченных в тяжелую стальную броню стражников, держа наготове устрашающего вида булавы, которыми можно долго избивать и калечить человека, оставляя его при этом в живых.
– Эй, птица, а ну отошел в дальний конец камеры! – рявкнул один из стражей, после чего Мурфик покорно отпрыгнул в сторону. Ключ повернулся в замке, и решетка с мучительным скрипом резко отворилась, громогласно врезавшись в холодную стену.
– Стойте, стойте, ребята! – заговорил Виктор, безнадежно пытаясь вырваться из кожаных оков. – Только не надо насилия, ладно? Это какая-то глупая ошибка, я не должен был здесь оказаться! Прошу, спокойнее, я готов с вами сотрудничать, только…
– Заглохни! – Оба охранника подошли к койке и при помощи каких-то крючков на своих перчатках синхронно расстегнули карабины, сдерживающие ремни. Виктор наконец смог вдохнуть полной грудью, и после этого вдоха он понял, что все его тело затекло, а освободившись от ремней, заболело пуще прежнего.
Четыре облаченные в латы руки небрежно схватили Виктора за одежду и со всего размаху бросили на пол. Спину пронзила тупая боль, но сил кричать уже не оставалось, а потому заключенный, просто до треска в ушах стиснув зубы, тихонько заскулил, как забитая собака. Мурфик в углу громко сглотнул, видимо, понимая, что сейчас чувствует иномирец.
– Слушай сюда, парень. – Один из стражей наклонился к самому лицу Виктора и схватил его за грудки. Пару раз легонько хлестанул заключенного по щекам. – Мы тебе тут не святоши, а просто воины на службе, понял? Дернешься или чего еще выкинешь – уподобишься искалеченному Мурфику. Скажешь хоть слово без разрешения – останешься без зубов. А теперь покажи мне, что все понял и не станешь рыпаться.
Виктор поспешно закивал, крепко сжав губы, чтобы случайно не выдавить ни единого звука. Стражник этим безмолвным ответом удовлетворился, довольно ухмыльнулся и поднял заключенного на ноги, после чего даже любезно помог отряхнуться от пыли. После этой странной процедуры оба охранника взяли Виктора под руки и без каких-либо насильственных выходок повели его прочь из камеры, а обрадованный относительно приятным исходом этой сцены Мурфик облегченно вздохнул и устало свалился на койку, где всего минуту назад лежал его новоиспеченный сокамерник.