— Бой должен быть закончен, — бросил он.
— Это не бой, это убийство! Прекратите, я приказываю, прекратите!
— Полковник, здесь приказываю я. Не лезьте не в свое дело. Вы наблюдатель, вот и наблюдайте.
— Я не понимаю, что здесь происходит! Это не тренировки, а гладиаторские бои. Ваш сотрудник уже тяжело травмирован. Прекратите это! У вас нет права распоряжаться жизнью людей!
— Моих людей я сам крещу и сам отпускаю им последние грехи.
Требовалась исключительная выносливость, стойкость и терпимость к боли, чтобы вести бой с бездействующей рукой и переломанными ребрами. Но Зеленый не только не сдавался — он побеждал! Он придавил «куклу» к земле и зажал его шею согнутой в локте правой рукой. Полузадушенный «кукла» хрипел, силился освободиться, но кулак Зеленого упирался в его сломанную челюсть, и любое движение вызывало нестерпимую боль.
Это был конец.
«Кукла» до предела напрягся и оцепенел, ожидая страшного рывка вверх и резкого поворота, треска ломающихся позвонков, последней смертной боли.
Зеленый посмотрел на полковника. Командор ждал бесстрастно, как бог.
Зеленый не получил приказа, значит, должен был решить сам. После секундного колебания он выпустил шею «куклы». Бандит был уже не боец, не человек, а добивать падаль, по мнению Зеленого, было неинтересно и грязно.
Вот только «кукла» не хотел пощады, да и не было ее для него никогда — была везуха, да вся вышла. Его пристрелят и, чтобы не тратить лишних усилий, закопают на стрельбище в воронке из-под снаряда. Выходит, ему гнить, а гаду валяться на койке в медсанбате? Нет уж, раз судьба свела в смертный час, значит, подыхать вместе.
Бешеная злоба — последнее, что в нем осталось, — собрала обессиленные мускулы в тугие узлы. «Кукла» поднялся с земли, черный, весь в своей и чужой кровище, переломанный, как ореховая скорлупа в ладони гиганта. Из глотки вырвался нечеловеческий рык. «Кукла» прыгнул на спину врагу, обхватил его поперек груди и сдавил сломанные ребра. Крик Зеленого перешел в рычание и хрип. С ненавистью и наслаждением «кукла» почувствовал, как тот обмяк.
Одной рукой «кукла» прижимал к себе Зеленого, обхватив поперек сломанных ребер, ладонь другой он держал у его горла так, что в любой миг мог убить одним ударом. Но в его изворотливом мозгу вспыхнула неистребимая надежда на побег. Он тяжело ворочал головой, пытаясь решить, можно ли, прикрываясь телом Зеленого, добраться до какой-нибудь из машин.
Спецназовцы подняли автоматы и взяли его на прицел. Стрелять без приказа они не могли, очередь прошила бы обоих. Сквозь ужас и растерянность у полковника-инспектора промелькнула утешительная мысль, что не он здесь принимает решение.