«М-да, хочешь не хочешь, матушкины слова вспомнишь: «Возле князей — возле смерти». А впрочем, сэр, когда по-другому-то было? Ни президенты, ни императоры в этом смысле от князей не отличаются. Армию в таких делах использовать нельзя, нужны «спецы», а «спецов-то» как раз ЗДЕСЬ еще и нет, вот и оказываются солдатики в роли одноразового инструмента в политических игрищах. Нет, недаром военные политиков не любят, ох, недаром!
Историю, конечно, этот мужик рассказал занимательную, но не сходится у него кое-что, никак не сходится. Например, он уверенно заявлял, что ладья их подберет, а на деле-то вышло, что люди покойного боярина Васюты слиняли, послав все эти хитрые заходы политиков в самые разнообразные места. Что, пожалуй, на их месте и любой нормальный военный сделал бы. Наймутся к другому князю — профессионалы без работы не останутся, а потом действительно как-нибудь свои семьи из Полоцка вызволят.
Не о том думаете, сэр. Сравнить бы с показаниями других захваченных, а то что-то тут нечисто».
Допрос надо было заканчивать и звать Матвея — повязка на руке пленного набрякла кровью, дело могло кончиться плохо, однако Мишка решил задать еще пару вопросов.
— Спроси, как зовут? — прошептал он на ухо Дмитрию.
— Никодим, — ответил пленный.
«Показалось, или в самом деле была заминка? Мужик, по всему видать, бывалый, но имя-то всегда спрашивают вначале, а мы — только сейчас, неожиданно».
— А прозвание?
— Нету. Просто Никодим.
«Вот опять: такое ощущение, что прозвище у него есть, но он не хочет его называть. Какой ему вред от прозвища? Или знаменит чем-то, а перед нами простым дружинником выставляется? Да один хрен, мы полоцких знаменитостей все равно не знаем, но тем меньше причин ему верить. Ладно, последний вопрос, тут ему врать вроде бы смысла нет».
— А с чего вы нас за ляхов приняли?
— Так Дунька дура! Ей поп рассказал, что есть такой лях, у которого Лис на знамени. Ну, и у вас лисы на щитах… углядела, глазастая, в щелочку и нас с панталыку сбила.
Услышав последние слова ответа, Мишка чуть не вздрогнул — пленник сказал не с «панталыку», а на греческий манер, «панталексу». Когда-то, еще ТАМ, в молодости, во время обсуждения рассказа Василия Шукшина «Срезал», один умный человек объяснил молодежи, что «панталык» происходит вовсе не от украинского «збити з пантелику», а от греческого pantaleksos — «прочитавший все книги». После этого в их молодежной компании долго еще звучали разные шуточки про «панталексоса», потом это забылось, а вспомнилось незадолго до «засыла» в XII век, когда одного знакомого Михаила Ратникова сбила машина марки «Лексус». Но вот услышать подобную оговорку от простого дружинника…