Неожиданное появление незваного гостя весьма странной наружности вызвало немалый переполох у обитателей этих хижин. Смех и разговоры вмиг смолкли, некоторые воины схватились за копья и за дубины. Стараясь говорить как можно спокойнее, Иван объяснил, что он пришел к ним как друг, и что у него с собой нет оружия. Это звучало вполне правдоподобно, поскольку традиционного оружия индейцев у него и на самом деле не было, а по предыдущему опыту он знал, что лесные индейцы не воспринимают в качестве такового ружья и кольты, поскольку раньше никогда их не видели и, соответственно, даже не подозревали об их смертоносных свойствах.
Его слова внесли некоторые успокоение, и индейцы теперь уже с интересом стали разглядывать белого человека. Один из них в короне из разноцветных птичьих перьев, скорее всего вождь, вошел в хижину, оставив за собой дверь открытой. По местным обычаям это означало, что он приглашает гостя последовать за ним. Когда Иван вошел в хижину, то увидел, что вождь восседает на деревянном стульчике с высокой спинкой. При желании это сооружение вполне можно было принять за подобие трона. Ни единым словом или жестом вождь не выразил своего отношения к присутствию гостя. Немного оживился он только тогда, когда тот выложил перед ним подарки. В ответ Ивану одна из жен вождя преподнесла миску из сушеной тыквы с местным сладковатым пивом, что, очевидно, следовало понимать как проявление доброй воли. Таким образом, можно было считать, что контакт между представителями двух миров установлен.
В этот момент Иван увидел в углу хижины теодолит. У него даже сердце екнуло от неожиданности. Поскольку никто кроме Фосетта в эти отдаленные места до него не забирался, с большой долей вероятности можно было предположить, что этот теодолит некогда принадлежал именно ему. Значит, он на верном пути. Но все расспросы Иван пока решил отложить, чтобы не вызвать у хозяев излишней настороженности.
Жизнь индейцев этого племени ничем не отличалась от той, которую вели его прежние гостеприимные хозяева. Весь их день был занят насущными заботами, связанными с добыванием пищи, ее приготовлением, воспитанием детей и прочими крупными и мелкими хозяйственными заботами. Только по вечерам они могли себе позволить немного развлечься, предпочитая коллективные танцы и пение.
Иван решил погостить у них несколько дней, чтобы хоть немного набраться сил перед дальнейшей дорогой. Подарки сделали свое дело. Вождь, которого звали Тови, проникся к нему таким расположением, что даже предложил ему во временное пользование одну из своих наиболее молодых и привлекательных жен, что, по представлениям индейцев, было делом вполне обычным. Но Иван отказался, ссылаясь на запрет воинам его племени брать жен из чужого племени. Подобное объяснение выглядело для вождя вполне правдоподобно, и не вызвало у него никакой обиды. Но он все равно настоял на том, чтобы Иван взял ее себе хотя бы в качестве помощницы по хозяйству, поскольку, по его представлениям, мужчина сам ни при каких обстоятельствах не должен был готовить еду, убирать в хижине и заниматься прочими хозяйственными делами.