После обеда, когда назойливые глаза Грейс Степни исчезли, Лили напросилась поговорить с тетей. Обе дамы поднялись в гостиную, где миссис Пенистон присела в свое обитое черным атласом и украшенное золотистыми пуговицами кресло у столика для бисероплетения, на котором стояла бронзовая шкатулка с миниатюрным портретом Беатриче Ченчи[17] на крышке. Лили относилась к этим предметам, как заключенный — к обстановке в зале суда. Именно здесь тетя принимала редкие откровения, и усмешка розовоглазой Беатриче в тюрбане ассоциировалась у Лили с постепенным угасанием улыбки на губах миссис Пенистон. Ибо в ужасе от сцены, которую ей могли бы устроить, почтенная леди становилась совершенно непреклонной, непреклонностью, какую не смогла бы вызвать и могучая сила воли, поскольку ужас этот был выше всяких понятий о добре и зле, так что Лили редко решалась его провоцировать. Меньше всего ей хотелось этого теперь, и она тщетно металась, пытаясь избежать невыносимой ситуации.
Миссис Пенистон критически оглядела ее.
— У тебя плохой цвет лица, Лили: эта постоянная беготня начинает сказываться, — сказала она.
Мисс Барт не преминула ухватиться за эту нить.
— Я не думаю, что из-за этого, тетя Джулия, у меня много проблем, — ответила она.
— Ах, — выдавила миссис Пенистон, сжав губы с таким звуком, словно кошелек защелкнулся при виде попрошайки.
— Мне не хотелось беспокоить вас, — продолжала Лили, — но я в самом деле думаю, что мое недомогание вчера в большей степени случилось из-за тревожных мыслей.
— А я полагаю, что кухарка Керри Фишер — вполне достаточная причина. Она у нее та же, что работала у Марии Мельсон в тысяча восемьсот девяносто первом. Тогда же мы ездили в Экс, и я помню обед за два дня до отплытия и чувство, что кастрюли определенно не были вычищены до блеска.
— Я не думаю, что много съела, я не могу ни спать, ни есть. — Лили помолчала и вдруг выпалила: — Проблема в том, тетя Джулия, что у меня долги.
Лицо миссис Пенистон заметно омрачилось, но она не удивилась, вопреки ожиданиям племянницы. Тетя молчала, и Лили была вынуждена продолжить:
— Я наделала глупостей…
— Без сомнения, да еще каких! — перебила ее миссис Пенистон. — Я не понимаю, как человек с твоим доходом и без особых расходов… не говоря уже о моих прекрасных подарках…
— О, вы сама щедрость, тетя Джулия, я никогда не забуду вашей доброты. Но, возможно, вы не совсем понимаете, как много тратят нынче девушки.
— Я понимаю, что ты тратишься только на одежду и железнодорожные билеты. И я хочу, чтобы ты была одета красиво, и я оплатила счет от Селесты в октябре прошлого года.