— Ты не возражаешь, если я зайду и выкурю сигарету у огонька? У меня в комнате мы можем разбудить ребенка.
Миссис Фишер оглядела ее взором заботливой хозяйки:
— Я надеюсь, что ты хорошо устроилась, дорогая? Прелестный домик, правда? Такая благодать — провести несколько спокойных недель с ребенком.
Керри в редкие моменты благополучия становилась настолько расточительной в своем материнстве, что мисс Барт иногда спрашивала себя: если у нее когда-нибудь будет достаточно времени и денег, не посвятит ли она их дочери целиком и полностью?
— Это заслуженный отдых, по крайней мере для меня, — продолжила она, со вздохом облегчения опускаясь на покрытую подушками скамеечку у огня. — Луиза Брай — крепкий орешек, я часто жалела, что не вернулась к Гормерам. Говорят, от любви люди делаются ревнивыми и подозрительными, так что уж говорить об амбициях! Луиза частенько ночами не спала, раздумывая, получила она приглашение потому, что я с ней, или потому, что она со мной, и она вечно расставляет ловушки, пытаясь выведать, что я думаю об этом. Конечно, мне пришлось отречься от моих старых друзей, чтобы она не заподозрила, будто обязана мне знакомствами, но все это время я нужна была ей именно для того, чтобы ввести ее в общество, за что она и выписала мне жирный чек, когда сезон закончился.
Миссис Фишер была не из тех женщин, которые переводят разговор на себя без причины, и она, совсем не чуждаясь обходного маневра, использовала прямую речь, словно фокусник пустую болтовню, отвлекая внимание зрителя, чтобы в решающий момент обнаружить истинную цель, вытащив ее из рукава. Сквозь пелену сигаретного дыма она продолжала задумчиво смотреть на мисс Барт, которая, отпустив служанку, села перед туалетным столиком и отбросила на плечи волны распущенных волос.
— Твои волосы восхитительны, Лили. Истончились? Какое это имеет значение, когда они такие сияющие и густые? У стольких женщин все их волнения тут же сказываются на волосах, но по твоим не скажешь, что ты вообще когда-нибудь волновалась. Ты никогда не выглядела лучше, чем сегодня вечером. Матти Гормер сказала мне, что Морпет хотел писать тебя, — почему ты не согласилась ему позировать?
Мисс Барт поглядела в зеркало на отражение лица, которое сейчас обсуждалось, и сказала с ноткой раздражения:
— Я не хочу принимать портрет от Пола Морпета в дар.
Миссис Фишер задумалась.
— Н-нет. Но теперь, особенно… впрочем, он может написать его, когда ты выйдешь замуж.
Она подождала немного и продолжила:
— Кстати, Матти заходила недавно. Приехала в воскресенье — и с Бертой Дорсет, подумать только!