Средства массовой информации сообщили, что Бузони умер, когда делал то, что любил больше всего — прогуливался ночью вокруг Домского собора.
Тон похорон был удивительно оптимистичным, с юмористическими комментариями от друзей и семьи. Один коллега отметил, что любовь Бузони к искусству эпохи Возрождения, по его собственному признанию, могла сравниться только с его любовью к спагетти болоньезе и карамельному пудингу.
После службы, когда все присутствующие на похоронах смешались и принялись с нежностью вспоминать случаи из жизни Игнацио, Лэнгдон бродил по кафедральному собору, любуясь произведениями искусства, которые Игнацио так глубоко любил… «Страшный суд» Вазари под куполом, витражи работы Донателло и Гиберти, часы Уччелло, и мозаика, украшающая пол, о которой часто забывают.
В какой-то момент Лэнгдон обнаружил себя, стоящим перед знакомым лицом — портретом Данте Алигьери. Изображённый на легендарной фреске Микелино, великий поэт стоял перед Горой Чистилища и словно скромное подношение держал в руках свой шедевр «Божественная комедия».
Лэнгдон задумался, что подумал бы Данте, узнав, какое воздействие оказала его эпическая поэма на целый мир спустя столетия, в будущем, которое даже сам флорентийский поэт не смог бы вообразить.
Он обрёл вечную жизнь, подумал Лэнгдон, вспомнив высказывания о славе ранних греческих философов. Пока произносят ваше имя, вы не умрете.
Это было ранним вечером, когда Лэнгдон направился через площадь Сант Элизабетт и вернулся в элегантный флорентийский отель Брунеллески. Наверху, в своём номере, он с облегчением обнаружил огромный пакет, ожидавший его.
Наконец пакет прибыл.
Пакет я запросил от Сински.
Лэнгдон торопливо разрезал упаковочную ленту на коробке, извлек драгоценное содержимое и удостоверился, что оно тщательно упаковано в мягкую пленку с пузырьками.
Однако, к удивлению Лэнгдона, в коробке лежали еще несколько предметов. Кажется, Элизабет Сински использовала свое влияние, чтобы раздобыть даже сверх того, что запрашивал Лэнгдон. В коробке находилась собственная одежда Лэнгдона — рубашка с воротником, застёгивающимся на пуговицы, брюки цвета хаки и его поношенный пиджак из Харрис-твида — все тщательно выстирано и выглажено. Даже его туфли из кордовской кожи были — только что отполированные. Внутри коробки он также, к своему удовлетворению, нашел свой кошелек.
Последний извлеченный предмет, однако, заставил Лэнгдона тихо засмеяться. Его реакцией было отчасти облегчение, что предмет снова у него… а отчасти смущение от того, что он так волновался из-за него.