Рожденные сфинксами (неизвестный) - страница 14

И так же в детстве я средь ясных зарев

стояла на краю земли -

                                     и часто

в глаза мои шли огненные твари,

как в растворенные врата иного царства.

И шествия в душе встречались, если

я плакала от счастья в чистом поле…

Я грезила всю жизнь об этой воле –

о воле плача и о воле песни.

Но только в детстве мне всего хватало,

и ни на что не налагалось вето.

Я только в детстве что-то понимала,

что берегло меня от воли этой.

* * *

Проснуться бы нам влюбленными

Под дедовскими иконами,

Где ласточек гнезда скромные,

Как ангелов веки темные,

Нависли у нас над окнами.

И пусть бы ресницы вздрогнули –

То крылья мои стрижиные!..

То косы мои острижены!..

И в хижине этой жили мы,

И счастливы были трижды мы!

И мы просыпались мудрыми,

Явление света празднуя

Одним поцелуем утренним.

А поле в зарю ненастную

И ангельскими, и лисьими

Дышало следами райскими.

И эту весну приблизили

Рассветами мы февральскими.

А может, и кару судную –

Грехи-то уж были ясно чьи!..

И нас на суде, я думаю,

Простили бы эти ласточки.

Укрыли бы взмахом ласковым

От судных огней, от факелов…

Над окнами – гнезда ласточек,

Как темные веки ангелов.

А мы – только взоры ясные,

Размытые слезной влагою.

А мы на века…

                        Но ежели

Не станет меня –

                           наверное

То ангелы веки смежили

На миг, что продлился эрами….

Ну, вот и очнулись, вздрогнули –

И гнезда опять над окнами…

И снова глазами серыми

Смотрю я, в тебя влюбленными.

ПОЖАР В СТЕПИ

Ну, милый…

                    Ну, если я что говорю –

То лишь тишину волчью…

Так шорохи конь вдыхает в ноздрю,

Так в черный проем ночью

Сознанье плывет…

                             И дым вдоль реки

Крадется искрящей тварью.

И к звездам ползут полевые зверьки,

И норы полны гарью.

И вот уж монашенкой степь лежит.

Не схимой черна – кровью

Обугленных трав, ручьевых ложбин –

Вся степь моего безмолвья.

И правда, и кривда, и добрая весть

Горят во степи… -

                              и разве

На праведном свете равнины есть

Родимее, чем безгласье?!

Но милый…

                   Уж если я что говорю –

То лишь тишину божью.

Когда полыхает вся степь на корню,

То в ней и не пахнет ложью.

* * *

В извилины холста

                              закованное тело…

Меж нитями – просвет

                                   и космос…

                                                    потому

Летела столько лет –

                                 и только ткань редела.

И вспыхнула звезда –

                                 и не было предела

Меж нитями холста

                              полету моему.

И тела моего бездомный смуглый пламень