Он обвел пальцем ее напряженный клитор.
Не отрывая пристального взгляда от каждого его движения, она просительно застонала, молча умоляя о большем.
— Неважно. Пусть будет все, — воскликнула она.
— Вижу, ты хочешь меня.
Донесся до ее слуха его шелковый хриплый шепот.
— Я чувствую запах твоего возбуждения.
— Лиам…, - вскрикнула она, задыхаясь.
Тогда его голос, стал твердым, как сталь.
— Но я не думаю, что ты до конца поняла меня, Рейн. Ты расскажешь мне, что тебя ранит, что не дает уснуть, пугает или расстраивает, заставляет смеяться и поднимает настроение. Ты расскажешь мне все, до самой последней гребаной мелочи! Потому что ты — МОЯ! До настоящего времени, ты не дала мне ничего, кроме тех крупиц, которые я вытягивал из тебя силой. Даже под давлением, ты уходишь от прямых ответов и невинно хлопаешь ресничками, завлекая меня своим нежным телом и не давая сфокусироваться на своих проблемах. Потакая тебе, я не натягивал твой поводок. А ты умудрилась благодаря этому не обрести свободу, а просто повеситься на нем.
Чувство вины было настолько сильным, что, казалось, резануло ее до кости.
С того момента, как он взял на себя обязательство сделать из нее идеального сабмиссива, он испробовал все пути, чтобы достичь своей цели. И вопреки этому, она осталась наполовину замороженной — влюблена в него, но не до конца. Желая отдать ему всю себя, но одновременно и опасаясь этого.
— Я знаю, мне нужно лучше стараться.
— Тебе нужно определиться с тем, чего ты хочешь.
— Тебя Лиам. Всегда тебя. Твоих прикосновений. Твоей поддержки. Твоего понимания.
— Тогда ты тоже должна внести свой вклад. Я больше не собираюсь терпеть часть твоих усилий или половину твоей души.
Он не собирался отступать. Рейн увидела опасность на его суровом лице и жесткий блеск в глазах. Если она хотела удержать его, ей просто необходимо было найти в себе мужество, и покориться. Ей было необходимо понять, как одновременно позволить ему обладать властью обидеть ее и верить в то, что он этого не сделает.
— Я знаю.
Рейн вырвалась из его рук.
— У тебя дар заставлять женщину чувствовать себя особенной, и купать ее в нежности и заботе.
Она не знала, что могла дать ему взамен… Господи, она была такой жалкой.
— Я чувствую, что не доставляю тебе ничего, кроме проблем. Возможно для твоего же блага, тебе было бы лучше поиметь только мое тело.
— У меня уже есть твое тело, саба, распластанное и влажное, именно такое, как я хочу.
Снова подразнив ее лоно большим пальцем, покружив им вокруг клитора, он погрузился в нее сначала одним, а затем двумя пальцами, окунаясь в ее влажность и глубину.