ждет меня в библиотеке. Затем он распахнул двустворчатую дверь, и я шагнула туда, как в холодную воду.
Библиотека располагалась в угловой части дома со стороны улицы. Окна ее были занавешаны портьерами из розовой камки. Перед мраморным камином, в котором горело полено, стояли два диванчика-канапе в стиле эпохи регентства и кресло с подголовником. От пары настольных ламп струился мягкий свет. В трубе пел ветер, в камине потрескивал огонь, да еще издалека доносились звуки, говорившие о том, что дом живет обычной жизнью. Кроме этого ничто не нарушало тишину. Часы на каминной полке негромко пробили половину одиннадцатого.
Стефан стоял перед камином лицом к двери, через которую я вошла. На нем была кавалерийская форма, сапоги и портупея. К его мундиру защитного цвета был прикреплен французский Военный крест, а под воротником, расшитым золотым галуном, виднелся крест польского ордена «Виртути милитари». Он казался еще выше, шире в плечах и сильнее, чем я его помнила, и безусловно намного старше. Его оттопыренные уши были все те же, но они больше не выглядели по-мальчишески комично, потому что его голова, которую когда-то покрывали кудрявые локоны, а позже — шлем из каштановых волос, была теперь наголо обрита. Это придавало его гладкому как у ребенка лицу с пухлыми губами и полными щеками какой-то новый, по-варварски свирепый вид.
Я остановилась у двери и, чинно склонив голову, тихо произнесла:
— Mon cousin[58].
Он слегка поклонился и таким же тихим голосом сказал:
— Ma cousine[59].
Выражение его глаз, пристально смотревших на меня, было мстительным и жестоким.
Графиня Лилина подошла к застекленной двустворчатой двери, отделявшей библиотеку от гостиной:
— Cher prince, chère enfant[60], если позволите, мне нужно заняться кое-какими домашними делами. Я ненадолго вас оставлю.
— Вера Кирилловна, пожалуйста, останьтесь, — сказала я.
— Мы не хотели бы задерживать вас, графиня, — сказал мой кузен.
С видом сожаления моя родственница вышла в столовую, закрыв за собою дверь.
Я сделала несколько шагов в том же направлении, затем — в сторону прихожей, остановилась и с бешено бьющимся сердцем и тусклым взглядом пойманной птицы наконец повернулась лицом к своему ловцу.
Стефан все тем же мрачным, тяжелым взглядом наблюдал за каждым моим движением.
— Неужели на меня теперь действительно так страшно смотреть? — спросил он по-английски, проводя рукой с фамильным перстнем князей Веславских по своей бритой голове.
— Нет, нет… Просто поначалу было немного странно, — ответила я, запинаясь.
Чувствуя, как пол уходит у меня из-под ног, я обеими руками ухватилась за высокую спинку кресла.