– А чтоб тебя разорвало! – выругался Пригоршня. – Это еще что?!
– Кусты, – сообщила Энджи. – Странные какие-то.
– Спасибо, кэп, – улыбнулся я. – Сами видим, что кусты. Не нравятся они мне.
Ветра, между прочим, в низине не было. Кусты издавали странный звук: что-то вроде причмокивания, чавканья.
– А ты говоришь: змеи, – пробормотал Пригоршня, задвигая Энджи за спину и перехватывая дробовик. – Гранатомет заряжен?
В подствольнике, конечно, был заряд. Но я не представлял, как им воспользоваться с такого-то расстояния. Не отступать же. Эх, нет у меня напалма, нет «коктейля Молотова», ничего такого нет. И сыро кругом, не подпалишь. Кусты пока что не проявляли агрессии, но я еще не видел дружелюбного порождения Зоны.
– А я знаю, что это, – сказала Энджи, выглядывая из-за плеча Никиты. – Это горечавка. Она на карте отмечена.
Причин не согласиться не было.
– Что будем делать? – спросил я. – У меня ножи не очень для джунглей предназначенные.
– Стрелять будем, – предположил Никита.
Хороший ответ, главное, универсальный. Не знаешь, что делать – стреляй. В Зоне, как правило, закон работает на отлично. Кусты, однако, пока что не проявляли агрессии.
– Может, они на водопой пришли? – предположила Энджи.
– Ага, конечно. В джунглях во время засухи действует перемирие… Мы не в сказке, Энджи, – ответил я. – Присмотрись-ка во-он к тому кустику.
В ветвях одной из горечавок застряла берцовая кость, судя по размерам, не заячья, скорее, кабанья. Совершенно очевидно стало, что растение хищное, и что пришла горечавка по наши души. Ползли кусты, небось, от той самой подозрительной земляничной поляны – заманить ягодами не удалось, если добыча не идет к горечавке, значит… В общем, понятно.
– Надо кое-что проверить, – сказал Никита и потянул с плеча рюкзак.
Очень медленно, не спуская с горечавки цепкого взгляда и не сводя ствола дробовика, он покопался в рюкзаке и извлек кусок сала, завернутый в тряпицу.
– Берег для особого случая, – пояснил Пригоршня сквозь зубы.
– Ты пожертвуешь святым? – съязвила Энджи.
– А что делать?
Поднялся, размахнулся и запустил сало в гущу ветвей с криком «Подавись!»
Скорость реакции у горечавки оказалась отменная.
Гибкие, лишенные листьев, ветви взвились в воздух, впились в кусок и утащили в гущу кустарника. Чавканье и хлюпанье стало отчетливей. Меня мороз по коже продрал, Энджи ойкнула.
– Говорю же: стрелять!
Кусты, будто почувствовав наши намерения, двинулись в наступление. Это только звучит забавно: кусты двинулись в наступление, а когда на тебя прет этакий зеленый кошмар, алчно шевеля ветками, в пору в штаны наделать. Никита открыл стрельбу из дробовика. Забахало глухо, запахло порохом, ошметки ветвей полетели во все стороны, брызнул густой зеленый сок. Капля прилетела мне на лицо и обожгла. Черт, они еще и ядовитые!