Ушло у них на это минут пятнадцать. Странная все-таки парочка. Следует за ними понаблюдать, и Пригоршне сказать, чтоб не сильно откровенничал.
Энджи несла в основном вещи, и рюкзак у нее был объемным, но легким, а вот еду, снарягу и прочее тащил Вик, его рюкзак, такой же по объему, весил в два раза больше.
Недалеко от нашего с Пригоршней схрона была железная трансформаторная будка, где мы летом иногда ночевали. Туда я и отвел Энджи, включил фонарик и осветил помещение.
Спартанскую обстановку она восприняла спокойно, уселась на перины, сваленные одна на другую, похлопала по ним и принялась причесываться, снова собирая волосы в хвост.
– Надеюсь, клопов тут нет? Что комары заедят, молчу.
– Лучше комары, чем враги, – проговорил Вик и пригнулся, переступив порог. В будку он не помещался и потому сразу сел.
– Спокойной ночи, – я выключил фонарь. – Закрывайтесь на замок. Если вдруг что, под периной – потайной ход, так что я за вас не беспокоюсь.
– Спасибо, – проговорила Энджи с теплом. – Спокойной ночи, Андрей.
Закрыв дверь, я услышал щелчок засова и зашагал прочь, стараясь по возможности меньше шуметь. Бар, освещенный двумя фонарями, словно парил посреди черноты. Доносились голоса, звон посуды и стрекотание ветряка.
За столиком, где мы встречались с клиентом, Патриот положил руку на плечо Пригоршни и, недоверчиво обводя бар глазами, что-то шептал ему на ухо. Гитару в чехле он прислонил к стенке. Никита сосредоточенно кивал, потягивая пенное пиво из запотевшего бокала.
А ведь действительно враги могут быть среди посетителей бара. Взгляд остановился на четверке охранников, которые выдворили нас утром. Никто из них не был ранен, они самозабвенно рубились в нарды и не обращали на нас внимания.
Бармен расставлял бутылки, повернувшись задом. Возле стойки грустил Бурун вместе с малознакомым блондином. Компания из трех человек гудела в другом конце зала, там дискутировали о том, как долго продлится кризис. Молчаливая парочка Курок и Длинный – и все посетители. Похоже, нападавших среди них нет, либо же они здорово маскируются.
Усевшись напротив Пригоршни и Патриота, я проговорил:
– А мне пивка не взял? Друг называется.
Пригоршня ответил обиженно, надвигая шляпу на лоб:
– Ты, значит, с красоткой был, а мы тут… – он махнул рукой. – Э-эх!
– Да успокойся ты, – пришел на выручку Шнобель, сидевший в темном углу у стены. – Все равно не для нас та красотка. Другого полета птица.
Пригоршня тяжело вздохнул. Я специально развернулся в сторону зала, чтобы боковым зрением отслеживать, интересуется ли кто-то из посетителей нашим столиком. Похоже, никому не было до нас дела.