– Это товарищ Янис, – представил его Суслов. – Он руководит оперативной работой Комитета партийного контроля и является вашим куратором от лица высшего партийного руководства. Всегда помните самое главное, Николай Ефимович: прежде всего, вы – солдат партии. Все остальное идет после этого. Если увидите что-то особо, подчеркну (на этом слове Суслов чуть наклонился вперед, пристально глядя глаза в глаза, и ткнул указательным пальцем вверх) – особо! – тревожное или особо необычное, вы должны сообщить об этом своему куратору. О мелочах и повседневной текучке по этому каналу сообщать не надо. Это устный приказ, о котором кроме нас четверых будет знать еще только товарищ Пельше. Все, больше никому. Подробности взаимодействия вы обсудите с Янисом без нас.
Брежнев энергичным кивком подтвердил сказанное и добавил со значением:
– Мы рассчитываем на вас, Николай Ефимович. Удачи.
Попрощались и ушли, оставив его наедине с человеком, от которого все ощутимее веяло холодком легкого безумия. Генерал, прошедший всю войну, Корею и Вьетнам, не боящийся ни черта ни бога, внезапно понял, что забыл дышать.
С минуту они молча осматривали друг друга. Автоматически включилась привычка оперативника составлять портреты и психологические профили объектов: усыпанная пигментными пятнами лысина подернута бесцветным старческим пушком, вытянутое костистое лицо со звездочкой старого шрама на правой скуле, тонкие бескровные губы и фанатично светящиеся холодные светло-голубые глаза. И выправка не изменилась после ухода лидеров – еще одно мелкое указание на то, что немощь умело аггравируется.
Потом Янис слегка улыбнулся, отчего его рот ощутимо перекосило влево, и сказал неожиданно густым голосом:
– Начнем, пожалуй…
Хозяин кабинета кивнул своим мыслям. Да, это тот самый случай, тревожный и необычный, выбивающийся из рамок обыденной рутины Конторы. Прокрутил в голове инструкцию и сел за стол переписывать рапорт и приложение. Затем, закрыв документы в сейфе, направился в «буфет № 1 от столовой № 1».
Ввиду вечернего времени в цековской столовой было малолюдно. Николай Ефимович взял ломоть тушеной телятины с грибным соусом, отварной картофель, обильно политый растопленным сливочным маслом и щедро присыпанный рубленой зеленью, румяный пирог с яйцом и капустой и клюквенный морс. Протолкнул поднос к кассе и негромко пожаловался кассирше:
– Эх, Тоня, так грибков солененьких иногда хочется – и нет. Сейчас бы белых груздочков соленых, с чесночком и сметаной…
На мгновение пальцы кассирши замерли над кнопками. Чуть пригнувшись, она метнула поверх своего агрегата короткий выцеливающий взгляд, став на миг похожей на ту себя прежнюю, гвардии сержанта пятой ударной, охотящуюся под Харьковом на вторую сотню фрицев, до того как осколок шального снаряда оторвал ей по колено левую ногу.