Николай Ефимович неторопливо проверил целостность, прочел квитанцию, хмыкнув на метке «срочно», поставил время и расписался.
Когда за визитером закрылась дверь, он еще немного посверлил взглядом лежащую на столешнице доставку, но так и не смог придумать причину, по которой служба перлюстрации использовала столь необычную для нее пометку «срочно». Как назло, в голову лезло только что-то непотребное из анекдотов про Штирлица. Еще раз невнятно хмыкнув, Николай Ефимович аккуратно отстриг ножницами край конверта, извлек вложение и, развернув первый лист, прочел.
Совершенно секретно,
фельдпочтой, срочно
председателю КГБ при Совете Министров СССР
Копия: заведующему сектором органов КГБ
отдела административных органов ЦК КПСС
(для сведения)
СЛУЖЕБНОЕ ПИСЬМО
Настоящим докладываю, что 28 марта в 15:25 контролером перлюстрации почтовой корреспонденции прапорщиком ГУСЕВОЙ А. И. при проверке корреспонденции, направленной по адресам списка 3, обнаружено вложение (Приложение 1), содержащее признаки государственной тайны.
Письмо отправлено 25 марта из г. Ленинград, обратный адрес указан.
Адресат письма – начальник ВГУ КГБ генерал-лейтенант ГРИГОРЕНКО Г. Ф.
В соответствии с п. 23.4 инструкции 09/сс-69 доставка письма приостановлена. Прошу указаний относительно дальнейших действий.
Начальник 6 отдела ОТУ КГБ
полковник Виноградский В.Н.
28 марта 1977 г.
Отложив служебное письмо в сторону, генерал взялся за приложения.
– Черт, – пробормотал, наливаясь краснотой после второго абзаца. – Черт, черт…
Возбужденно покачиваясь в кресле, дочитал до конца и, закрыв глаза, откинулся на спинку, впрессовывая текст в тренированную память. Через минуту встрепенулся, медленно прочел еще раз и потянулся к телефону:
– Алена, сделай чайку покрепче.
Затем набрал еще один номер:
– Мурзик, это я. Задержусь сегодня… Угу… Да… Хорошо… Да, целую.
Подошел к окну и, незряче глядя с четвертого этажа на Старую площадь, поводил ладонью по холодному стеклу. Покосился в дородную спину уходящей секретарши, вернулся в кресло и опять начал медленно вчитываться, нервно постукивая обгрызенным торцом карандаша по столу и время от времени звучно прихлебывая из большой глиняной кружки горячий чай.
Вот оно. Об этом его инструктировали в семьдесят четвертом, сразу после назначения на должность. Брежнев и Суслов неторопливо и обходительно в течение двух с половиной часов вели беседу о том о сем, и, когда уже казалось, что разговор заканчивается, вдруг без всякого стука открылась дверь и на пороге возник незнакомый старик. Уверенно прошел к столу, медленно опустился в кресло напротив и, как-то сумев сидя вытянуться в кресле по стойке «смирно», замер.