Норберт сказал с тоскливой злобой:
— Что маги… Сами, возможно, что-то да придумают лично для себя. Кто-то поднимется в момент всеобщего разрушения в воздух и там переждет, кто-то сумеет спрятаться во что-то магическое, кто-то придумает что-то еще…
— Но на людей, — поддержал Альбрехт, — тратить все свои ресурсы не будут. Да и не хватит их.
— Да, — ответил я, — конечно… Подняться в воздух и переждать — здорово. Такое вроде бы простое и ясное решение…
Он спросил:
— А что, не смогут? У вас такое лицо…
— Подняться смогут, — ответил я, — да только падать придется весьма как-то не весьма. Как я понял, здешние чародеи потому и чародеи, что наловчились пользоваться, пусть и грубо, некоторыми источниками магии.
В его глазах что-то изменилось, но промолчал, а Норберт сказал быстро:
— Если Маркус разрушит источники, то маги потеряют силу?
— То-то и оно, — ответил я, — так что спастись могли бы те, у кого источник магии внутри, а таких не знаю.
— Кроме святых, — уточнил Альбрехт. — У них святость внутри. И еще аскеты могут. Наверное, могут.
— Не все, — сказал Норберт.
— Пусть и не все, — согласился Альбрехт, — но черпают из себя.
— Это здорово, — сказал Норберт, — только не знаю, как могут уцелеть. Во всяком случае, нам ничем не помогут.
Я промолчал, магов Гандерсгейма уже трудно назвать магами после того, как я уничтожил источник их мощи.
— Мы не маги, — сказал я, — потому нас больше заботит не как спасти свои шкуры, а как дать отпор Маркусу. Потому приветствуются любые предложения, даже самые дикие.
Альбрехт полюбопытствовал:
— А дикие зачем?
— Диких приручают, — пояснил я, — стригут, обучают, потом используют в битвах.
Норберт мялся, даже почесал в затылке совсем по-простонародному, хоть и благородных кровей, наконец проговорил с трудом:
— Ваше Величество… если бы знать, чему давать отпор.
— Да, — сказал я с сожалением, — если бы знать… Но на всякий случай собирайте все. Вообще-то не люблю интеллигенцию забирать в армию, но сейчас либо все погибнем, либо все или почти все выживем. В опасности даже не королевство! Все люди на свете в опасности. И сейчас наверняка начинают вести себя иначе, чем обычно.
Альбрехт коротко взглянул на Норберта, но тот молчал, Альбрехт сказал сдержанно:
— В короткое время правления Вирланда оживились ереси.
— Ого, — сказал я. — Это знаково.
— Ваше Величество?
— Продолжайте, — велел я.
Он сказал со вздохом:
— Подняли головы затихшие колдуны и всякие любители любой ценой добывать могучие амулеты. Это не говоря уже о том, что разбойничьих ватаг теперь впятеро. Не поверите, но начали врываться даже в села.