— Мужчины, так те прямо пожирали тебя глазами, да и священник взглянул на твои ножки.
— Ты не посчитаешь меня безнравственной, если я скажу, что мне забавно было подшутить над этими олухами?
Слоун засмеялся:
— Вовсе нет. Пусть думают, что я дикарь. — Вдруг он посерьезнел: — Во многих отношениях я считаю дикарей более цивилизованными, чем мы. Надеюсь, что эта потешная миссия доберется до Хэрротсберга.
— А что, могут и не дойти?
— Всегда может что-нибудь случиться. Нарвутся, например, на парочку вроде Моута и Сэтча.
— А индейцы?
— Ну, это зависит от племени. Ведь наши краснокожие братья не знают, что эти пилигримы идут «под крылом ангелов Господних».
— О, я надеюсь, они дойдут благополучно.
— От нас это никак не зависит.
Слоун быстро оделся, взвалил мешки на плечи, Чериш подняла свою часть груза, они повернулись спиной к реке и остолбеневшим миссионерам и углубились в лесную чащу.
Чериш чувствовала теплую волну, поднимающуюся из глубины души странным и совершенно новым для нее ощущением. Теперь она была уверена, что сможет пойти за Слоуном на край света. К вечеру смертельная усталость опять навалилась, но это такие пустяки. Она поспит, а завтра встанет бодрой и готовой идти дальше.
Почти стемнело, когда Слоун решил сделать привал под уступом на берегу. Он знаком приказал девушке оставаться на месте, а сам опустил груз на землю и проверил окрестности.
Вернувшись из своего недолгого обхода, он, как бы извиняясь, сказал:
— Боюсь, ничего лучше мы сегодня уже не найдем.
На западе догорали последние отблески зари. Чериш так старалась не отстать от Слоуна, с трудом переставляя усталые ноги, что только теперь поняла, что они остановились на ночлег.
Пока Слоун собирал хворост и разжигал костер, девушка спустилась к бурным водам реки. Без посторонних взглядов она чувствовала себя свободнее и, прежде чем набрать воды в жестяную кружку Слоуна, ополоснула лицо и руки в звонком и чистом потоке.
Костер весело потрескивал и почти не давал дыма. Сидя в оранжевом кругу, Чериш чувствовала приятную слабость, но стоило ей взглянуть за его пределы, в угрожающую темноту, как душа начинала беспокойно трепетать. Теперь она не боялась ночного леса — ведь именно из него появилось ее спасение.
Они поужинали холодным кроличьим мясом и горячим чаем, потом молча растянулись перед огнем, вдыхая ароматы леса. Ночь будто накрыла их темной пеленой. В чаще леса костер светился только маленьким горящим пятнышком. Слоун задумчиво смотрел на огонь, словно древний заклинатель; Браун тоже не отводил взгляда от пламени. Он лежал носом к выходу из убежища и время от времени настороженно посматривал в темноту.