Возвращение Тенга в Урм с молодой женой, конечно, сильно уязвило Ноке, носившую под сердцем первого ребенка от Тенга. Но, при всей своей близости к нему, она все же смотрела на него как на высшее существо, и даже в мыслях опасалась осуждать его поступки. Впрочем, уже на третьи сутки Тенг вновь покинул столицу вместе с войском. С ним отправилась и жена. Тенг, несмотря на спешность приготовлений, боялся опоздать.
На самой границе Хаттама всадник на взмыленной лошади принес тревожную весть: войска Лешиг-утс-Геиса двинулись на становище Зарап-утс-Каока. На следующий день к хаттамскому войску присоединилось около четырех тысяч всадников-салмаа.
Какое-то чутье подсказывало Тенгу, что сейчас должно решиться главное — будет ли разрушена старая Империя Ратов, чтобы на ее развалинах возникло государство свободных общинников, или Империя будет постепенно гнить, долго и трудно перерождаясь во что-то новое, пока скрытое завесой неизвестности.
Собственно, чтобы решить этот вопрос в пользу первого пути, и ступил Тенг на эту землю. Ради этого взял он в руки меч, ради этого загрохотали пушки. Если новое общество встанет на его глазах из руин старого, то кровь не напрасна, потому что большей кровью обойдутся судороги старого мира. Чем более затяжной будет агония, чем больше новое общество будет заражено гниющими миазмами старого, тем мучительнее будет путь исторического развития. Но по плечу ли одному человеку хирургическая операция такого масштаба?
«Да», — мысленно ответил себе Тенг, — «я ведь не творец истории. Мое дело — подтолкнуть уже пришедшие в движение помимо меня людские массы».
Огромная армия — а Тенг бросил на Север почти все свое войско, оставив в Дилоре для прикрытия восточных рубежей только ветеранов и ополченцев, — безостановочно двигалась к становищу Зарап-утс-Каока. Молодая жена Тенга с нетерпением ждала встречи со своими соотечественниками. Ей все было непонятно и страшно в чуждом Хаттаме. Она чувствовала себя вовсе не повелительницей, а скорее затворницей в доме мужа, подлинного правителя Хаттама. Простыни с пятнами ее девственной крови, развевавшиеся перед шатром Тенга после их брачной ночи в становище ее отца, были свидетелями их первой и пока последней близости.
Новый гонец, появившийся перед Тенгом, был уже знакомый ему Меюке-саз. Лицо его было мрачно.
«Лешиг-утс-Геис меньше, чем в двух днях пути от нашего становища. Боюсь, твое войско может не успеть» — и шепнул, придвинувшись вплотную к Тенгу — «Его войско вдвое против нашего».
Тенг успел. Его войско занимало позиции на холме за правым флангом дружин агму, поддерживающих Зарап-утс-Каока, уже на виду построившегося для боя неприятеля. Конницу салмаа поставили в роще позади холма, в резерве.