«Жирная свинья, — думал Котляревский, — тебе ли не знать, что от этого скопища бежали вятцы, а каких‑то три десятка дней тому назад только малая часть этого скопища трепала твоих суздальцев!»
— Виделись ли вы, генерал, с полковником Пузыревским?
— Да! Он заезжал ко мне… Ему удалось войти в доверие к бунтовщикам и услать в Петербург всех вожаков. Только один ушёл. Тот, который осмелился напасть на суздальцев, — незаметно кольнул Михайлова Котляревский.
Делая вид, что не понял намёка, Михайлов спросил:
— А многих он увёл с собой?
— Да сотни три, говорят.
— Гм! Это хуже. Куда ж ушли бунтовщики?
— Говорят, в низовья… В плавни.
Вдали все яснее обрисовывался вал Екатеринодарской крепости, дубовые леса над Карасуном.
— Послушайте, полковник! Только действуйте быстро, без жалости. Не дайте им уйти в крепость. А укроются в крепости, выбить их оттуда будет трудно.
— Послушай, голубчик, — полковник тронул казака–ездового за плечо, — сверни‑ка в сторону.
Коляска, съехав с дороги, остановилась, пропуская полки.
— Так вы, генерал, говорите, что бунтовщики остались без вожаков?
— Да!
— Хорошо… Поручик! — крикнул полковник.
К коляске подскакал молодой поручик, лихо осадил танцующего жеребца.
— Передайте мой приказ: пехоте развернуться и оцепить лагерь бунтовщиков. Донцам рысью выйти вон туда, чтоб отрезать дорогу в крепость. — Михайлов указал на опушку дубового леса. — Пушки направить на бунтовщиков!
Отдав приказ, полковник откинулся на подушки.
Запели трубы. По колонне передавали команду. Полки перестраивались, занимая исходные позиции. Видно стало, как в лагере повстанцев забегали, засуетились. Часть казаков устремилась в крепость, но дорогу им уже преградили донцы.
Загрохотали пушки, засвистела картечь. Казаки заметались по лагерю.
— Так, так, — потирая руки шептал Котляревский.
— Поручик! — снова позвал полковник. — Поезжайте и прикажите бунтовщикам сложить оружие!
Манерно подскакивая в седле, поручик поскакал к лагерю. Вскоре он вернулся:
— Оружие сложить отказались, ваше превосходительство!
— Пушки! — рявкнул Михайлов.
Обстрел убил в казаках страх и пробудил ожесточение.
Пушки умолкли минут через десять.
— Донцов в атаку! — приказал Михайлов.
Пригнувшись к косматым гривам, донцы развернулись лавой и, выставив пики, помчались на казацкий стан.
Земля дрожала от конского топота. Но вдруг из‑за возов раздался дружный казачий залп, вырвавший из сёдел многих всадников. Залп повторился. Донцы смешались, поворотили коней, поскакали назад.
— Позор! — Михайлов покраснел от гнева. Выскочил из экипажа, затопал, ногами. — Пушки! Пушки!..