Дремлет явор над водою,
К речке нахилился.
На казачьем сердце горе,
Хлопец зажурился…
Федор не видел, как, услышав его песню, ускорила шаг молодая казачка, спускавшаяся по крутой тропинке к реке. Только ведра быстрее закачались на расписном коромысле. Придерживая их, казачка смотрела на сильного гребца, и в губах её пряталась улыбка.
Сбежав к вербам, возле которых казаки обычно чалили свои лодки, девушка поставила ведра и затаилась у дерева. А песня неслась над Кубанью:
Рад бы явор не клониться, —
Речка корни моет.
Рад казак бы не журиться, —
Да сердечко ноет.
Лодка быстро приближалась. Зашуршав по песку, она мягко толкнулась о берег.
— С чего ж оно у тебя ноет? — раздался девичий голос.
Федор резко обернулся.
— Анна! И как же я тебя не заметил?
С минуту они смотрели друг на друга, не пряча своей радости. Потом девушка смутилась, отвела взгляд.
— Эх ты, казаче! За песней и абрека просмотришь. Он бы тебя враз связал, — проговорила она.
— Не свяжет! Я его вот так. — Федор подхватил Анну, легко поднял её.
— Пусти, сбесился, — попыталась вырваться она, — Увидят. Вон глянь!
Он выпустил её, посмотрел на обрыв, но там никого не было. А девушка, разрумянившаяся, счастливая, уже набирала в ведра воду.
Было время, когда Федька Дикун и внимания не обращал на соседку, атаманскую дочку Анну. Была она лет на десять моложе Федьки — угловатая, большеротая, темноглазая. Случалось, что Федька галкой её дразнил. И вдруг к шестнадцати годам чёрная, голенастая галка превратилась в красавицу. Тугой силой налились плечи. Голова чёрной косой опоясана, тёмные глаза прямо в сердце просятся.
Понял тогда Федор, что не жить ему без этих глаз, без этой весёлой и гордой улыбки…
— Анна!
Он шагнул к девушке.
— Вот подойди, так и остужу, — добродушно пригрозила Анна и, подняв коромысло, легко пошла наверх. Федор не сводил с неё глаз.
— Аннушка, — окликнул он. Она обернулась. — Приду вечером. Выйдешь?
Анна улыбнулась.
— Приходи, коли не боишься.
— А чего мне бояться? — Федор нахмурился.
— Ну, ну, приходи! — крикнула Анна.
Она ушла, а Федор все ещё стоял, задумавшись.
•
Двор Федора Дикуна выходит в глубокую балку, поросшую молодым дубняком и колючим терновником. У самого плетня маленькая выбеленная хатка под чаканом. Ее единственное подслеповатое оконце, затянутое бычьим пузырём, смотрит робко и сиротливо. К хатке пристроен сарай. Он ещё не покрыт, и его дубовые стропила напоминают ребра скелета. В сарае пусто. Хозяин строит его, надеясь со временем обзавестись конём, а может быть, и коровой. По всему двору ветер разбросал прошлогодний курай, сухие листья камыша. Живет Дикун вдвоём с матерью, круглый год батрачит у соседа, атамана.