Восхищенный ответом Финли, Мэннинг уважительно кивнул. Джок понял, что сказанное им будет напечатано в «Лайфе».
— Нью-Йорк в восторге от моего материала, — сказал Мэннинг.
— Да? — отреагировал Джок. — Это хорошо!
— «Рождение шедевра» — так решено назвать фотоочерк. Один из снимков попадает на обложку. Если не произойдет сенсационное убийство и не начнется какая-нибудь война.
— Отлично! — воскликнул Джок.
— Они хотели поместить на обложку снимок, сделанный мной во время первой схватки Карра с мустангом. Но я, пожалуй, позвоню им и попрошу дождаться нового снимка, на котором запечатлен момент принятия решения. Моя композиция получилась более удачной, чем у Джо. Золотистое животное, фасные горы, коричневое тело и лицо Карра. Его глаза.
Мэннинг в задумчивости покинул трейлер.
Направляясь в столовую, Джок заглянул в радиотрейлер. Позвонил Марти. Он застал агента в его «роллс-ройсе». Марти ехал в кинокомпанию «Фокс», чтобы встретиться с Диком Зануком и обсудить с ним контракт. После обычного обмена любезностями Марти рассказал Джоку неприличную историю, услышанную им во время благотворительного ужина у Джека Леммонса. Потом агент спросил:
— Малыш, что случилось? Есть проблемы?
— Нет, Марти. Просто я захотел проинформировать тебя. «Лайф» отдает нам обложку. Очерк будет назван так: «Рождение шедевра».
— «Рождение шедевра»? В «Лайфе»? Это великолепно! — восторженно сказал Марти.
— Теперь послушай, что ты должен сделать. Позвони завтра на студию. Попроси их выслать мне пятьдесят бутылок «Дома Периньона». Деньги пусть возьмут из средств, выделенных на фильм. Десять фунтов черной икры. И лучшие закуски из «Чейзена».
— Когда ты хочешь получить все это? — спросил Филин.
— В четверг. К этому дню я закончу работу. Вечером мы устроим банкет, а потом сметем с лица земли наш лагерь!
— Хорошо, малыш, — обещал Филин, — Что еще?
— Подумай, сколько мы запросим за нашу следующую картину после очерка в «Лайфе».
— Я даже не могу представить себе эту цифру, малыш! — ликующе произнес Марти.
Джок решил завершить фильм сценой, в которой Линк, выбравшись из кузова, смотрит на мустанга, на бескрайнюю пустыню, в которой он поймал это благородное животное, и осознает, что он не может оставить коня в плену, не потеряв при этом части собственной свободы. Он восстает против мира, превращающего людей и животных в рабов, и отказывается покупать личную свободу за счет этих последних свободных существ, живущих на Юго-Западе.
Символичным было и то, что Линк отпускал девушку, слишком молодую для него, чтобы она могла связать свою судьбу с другим, более подходящим ей по возрасту человеком.