Поезд на Мадрид уходил в девять утра с вокзала Франции. Я выбежал из интерната на рассвете. На остававшиеся карманные деньги я заказал такси, чтобы забрать Марину и Германа и отвезти их на вокзал. То воскресное утро было завешено голубой дымкой, которая медленно исчезала с наступлением янтарного рассвета.
Большую часть пути мы преодолели молча. Таксометр старенького «Сеата» щелкал как метроном.
— Не стоило беспокоиться, дорогой Оскар, — сказал Герман.
— Что вы, мне совсем не трудно, — ответил я. — На улице жуткий холод, не мог позволить вам мерзнуть.
Когда мы приехали на вокзал, Герман расположился в кафе, а мы с Мариной пошли покупать забронированные заранее билеты.
Перед отбытием поезда Герман меня так крепко и душевно обнял, что я чуть не расплакался. Носильщик помог ему погрузить чемоданы, и Герман оставил нас с Мариной на перроне, чтобы мы могли попрощаться. Эхо тысячи голосов и свистков множилось под сводами вокзала.
Мы молча, почти искоса, смотрели друг на друга.
— Ну что же… — сказал я.
— Не забывай подогревать молоко для Кафки, потому что…
— Он ненавидит холодное молоко, особенно сразу после очередного убийства, знаю. Кот с барскими запросами.
Начальник вокзала приготовился дать отмашку поезду красным флажком. Марина вздохнула.
— Герман тобой гордится, — сказала она.
— Не понимаю, почему.
— Мы будем скучать по тебе.
— Так только кажется. Ладно, тебе пора.
Вдруг Марина шагнула ко мне и коснулась своими губами моих. Не успел я и глазом моргнуть, как она зашла в вагон. А я остался на перроне, глядя вслед поезду, прорезающему туман. Когда его шум стих вдали, я побрел к выходу с вокзала и по дороге вспомнил, что я так и не рассказал Марине о странном существе, которое я видел у ее дома в грозу. Со временем я сам предпочел о нем забыть и убедил себя, что все это мне почудилось.
В большом вестибюле вокзала ко мне подбежал запыхавшийся носильщик.
— Вот… меня попросили вам передать.
Он протянул мне конверт желтого цвета.
— Думаю, вы ошиблись, — сказал я.
— Нет, нет. Сеньора сказала отдать это вам, — настаивал носильщик.
— Какая сеньора?
Носильщик махнул рукой в сторону выхода на бульвар Колумба.
Ступени вокзала были окутаны паутиной тумана. Там никого не было. Носильщик пожал плечами и ушел.
Озадаченный, я обогнул здание, вышел на улицу и увидел ее силуэт. Дама в черном, которую мы видели на кладбище Саррьи, садилась в карету, запряженную лошадьми. Она повернулась и на несколько секунд задержала на мне взгляд. Ее лицо скрывала темная вуаль, напоминавшая стальную паутину. В следующий момент дверца кареты захлопнулась и возница, полностью закутанный в серый плащ, тронул лошадей.