Влад, Сивцев, Коноплев, вылезший из машины, окружили их с мальчишкой кольцом. Маленький оборвыш понял, что не сбежишь. Вытер нос грязным рукавом и хрюкнул:
— Нашел я его!
— Где? Когда? Как?
— Че я тебе, машинка, что ли? Ну на асфальте нашел. Машина ехала, открылось окно и дядька его выбросил. Бледный такой дядька, точняк обкуренный. А я поднял. Че добру пропадать? У меня его пахан за стольник купит или водки даст. Дядь, а ты водки дай? Холодно… Погреться бы…
Семен отпустил шкирку мальчишки, посмотрел на него, стараясь не поддаваться жалости — жалость загубит все дело. Но спросил:
— Как зовут?
— Юркой.
— Влад, скажи ребятам, чтобы забрали его в детский приемник…
Мальчишка дернулся бежать, но Сивцев схватил его и скрутил, передавая патрульным.
— А-а-а! — визжал мальчишка и колотил воздух и полицейских ногами. — Все равно убегу!
Семен с Владом одновременно вздохнули: сбежит. Дурак. Но жизнь не обманешь — все равно заберет свою долю. Это не мальчишек и девчонок вылавливать надо, а их родителей.
В кармане лежал треснутый сотовый. Если бы он мог говорить…
— Сема, — Влад махал от машины. — Потерпевшая пришла в себя. Мне ехать надо. Ты с нами или как?
И он поехал.
Они давно выехали за МКАД.
Алена справилась с волнением, но едва сдерживала злость. Но что она сделает против мужика? Не сказать сильного — на силача бледный спутник не походил.
Он молчал, смотрел на нее, оценивал, изучал мимику ее лица, пытался угадать мысли.
— Ты хочешь узнать, почему я это делаю?
— Мои желания не имеют к тебе никакого отношения!
— Хочешь… Я расскажу. У нас впереди много времени, пока тебя найдут. Да-да, найдут, я знаю. Он уже рыщет, как шакал…
— А мне больше нравится — как гончая, идущая по следу! — возразила Алена и едва не схлопотала очередную пощечину.
Она до сих пор не верила, что за этим почти ангельским лицом скрывается зверь. Светлые волосы, чуть пухлые губы, круглый с ямочкой подбородок, голубые глаза… А в них — пустота.
Впервые в жизни Алена поняла значение слова «бездонный». Бездонная пустота. Чернота. Именно так, не темнота, которую может разрушить свет, а чернота, которая сжирает все подряд. Сколько жизней он уже отнял!
— Ты убивал?
Он смотрел мимо нее, на проносящиеся фонари и машины.
— Это нестрашно. Даже интересно. Человек покоряет природу, а смерть покорить не может. Она сильнее.
— А ты сам боишься смерти?
Он помолчал, потом сказал спокойным голосом:
— Сначала я боялся… Потом умерла мама и оказалось, что это не так страшно. Теперь я не боюсь. Я готов.
— Так иди! — взорвалась она. — Чего тянуть-то?