Он снова погружается в чтение документов, не очень понимая, что именно ищет. И вдруг на простом листке состав группы по практическим занятиям, где работала его дочь, — фамилии, адреса, номера телефонов — вот она, последняя надежда.
Времени переписывать нет, да и слишком заметно. На мгновение повернувшись к секретарше спиной, Нил украдкой опускает листок в карман жилета, потом разочарованно возвращает ей папку, благодарит и уходит.
Герен должен лететь на свой первый митинг после первого тура. Он опаздывает, топочет ногами в машине и просто выпрыгивает из нее, как только машина останавливается перед аэропортом Ле-Бурже. Герен бросается в частный зал ожидания, где толпится человек тридцать журналистов и весь штаб его предвыборной кампании; все пьют и шутят, стараясь скрыть раздражение.
Соня поворачивается к мужу, как только тот появляется в дверях, в углах рта у нее застыла улыбка, и она не может скрыть своего саркастического взгляда, когда понимает, что он сменил костюм, — обед, вероятно, выдался активный. Герен тут же поворачивается к ней спиной.
Персонал авиакомпании торопит всех на летное поле: время вылета уже откладывалось.
Кандидат в президенты в одиночестве усаживается в клубное кожаное кресло рядом с иллюминатором, заказывает себе коньяк и погружается в созерцание выруливающих навстречу друг другу самолетов. Как только самолет набирает высоту, он встает и с бокалом в руке присоединяется к компании журналистов:
— Вы видели, какая была вчера вечером рожа у Шнейдера? Такой провал! — Герен поднимает бокал. — Я пью за мою скорую победу. Кто со мной?
Шум голосов, смех, льстивые шутки, потом слово берет журналист из экономической газеты:
— А что вы собираетесь ответить Шнейдеру по поводу ядерной политики? Его выступление было не лишено интереса.
Смущение. У Герена уходит почва из-под ног. При чем тут ядерная политика? Почему сейчас ему задают этот вопрос? «Что-то стало известно о „Саде Гесперид“? Или Соня? Нет, этого не может быть. И что там наболтал Шнейдер?» Вокруг Герена сгущается тишина. Нужно что-то сказать.
— Но ядерная политика не предмет для разговоров во время предвыборной кампании. Я не дам Шнейдеру увлечь себя в технократические разглагольствования, где он чувствует себя на коне, я в этом не сомневаюсь. То, о чем я хочу говорить со всеми мужчинами и женщинами, которых я встречаю, и с вами тоже — почему же нет? — это борьба против нищеты и несправедливости, против неравенства и отчаяния. Я хочу поставить во главу угла нашего общества рабочих и труд. Вот чего я хочу, и ничто не может отвлечь меня от решения этих задач.