— Ну хорошо! Но ведь интерес к продажной любви не сводится к тому разнообразию, которое она предоставляет. Разнообразие обстановки и партнеров, приводимое в порядок лишь благодаря подходящему настроению и фантазии. Зачем же допускать это противоестественное перемещение?
— Затем, что у каждой шлюхи есть, более или менее скрытая, маленькая трещина, которой достаточно, чтобы сделать ее трогательной, если умеешь ее обнаружить. Туберкулез, свирепствовавший среди бедняков, придавал здоровым молодым людям бледность и награждал их кругами под глазами: «Малышка Жанна! Кажется, ты не была достойна [моей любви], — говорит Рауль де Валлонж, герой Жана де Тинана, — но это ровным счетом ничего не значит… Мне было так тяжело слышать, как ты кашляла… Я так желал помочь тебе — и в то же время был так взволнован твоим сладострастием… Подле тебя я создал новую манеру чувствовать…» Почти то же самое говорил Александр Дюма-сын — Мари Дюплесси, Даме с камелиями.
Существует явление анаморфоза. Линии, которые кажутся бесформенными, приходят в порядок, как только в центр рисунка помещают вогнутое или выгнутое зеркало. То же происходит и с падшими женщинами. Тот, у кого есть зеркало, видит мир, отличный от того, который доступен остальным смертным. Зеркало оказывается, таким образом, своего рода ключом, приспособленным к рисунку.
Куртизанки не остаются в долгу перед богемой в части изысканных речей и возвышенных чувств. Если женщина — художественное произведение, то некоторым удается проникнуть в тайну рисунка, тогда как у остальных такой власти нет. «Десятки из них смотрели на меня, — говорит Гаранс в «Детях рая», — но он один видел меня».
«Манон обладала удивительным нравом, — рассказывал кавалер де Грие о своей возлюбленной. — Ни одна девица не была так мало привязана к деньгам, как она; но она теряла все свое спокойствие, едва только возникало опасение, что их может не хватить. Она жила удовольствиями и развлечениями и не желала тратить ни гроша, если можно было повеселиться даром. Ее даже не занимало, каково состояние нашего кошелька, лишь бы только провести день приятно; она не предавалась чрезмерной игре, не обольщалась пышностью огромных трат, и не было ничего легче, как удовлетворять ее день за днем новыми забавами. Но развлечения были для неё столь необходимы, что без них положительно нельзя было быть уверенным в ее настроении и рассчитывать на привязанность. Меня она любила нежно, я даже был единственным человеком, по ее собственному признанию, с которым она могла вкушать полную сладость любви, и все-таки я был почти убежден, что чувство ее не устоит, раз в ней зарождаются известные опасения». И вот блистательный молодой человек, возможно, в будущем член мальтийского ордена, становится карточным шулером, клятвопреступником, не имея при этом иного извинения, кроме того, что причиной всех его подлостей стала красота.