Со времени отъезда Альфреда Нобеля из Стокгольма — напомним, что ему тогда было девять лет, — город совсем не изменился. Население выросло до 100 000 человек, но санитарные условия по-прежнему могли вызвать у стороннего наблюдателя ужас[11].
Крайняя урбанизация делала город малопригодным для жизни. Тринадцать островов, на которых располагался город, практически не имели пристаней, а неиспользуемое побережье со временем превратилось в огромную свалку, от которой распространялся невыносимый запах…
Старинные мощёные улицы, которые почти никогда не чистили, нередко затапливало. Тротуаров тогда не было и в помине: первые появятся лишь много лет спустя, около 1890 года. Пока же жителям города приходилось пробираться сквозь грязь, отбросы и нечистоты.
Не было в Стокгольме того времени ни водопровода, ни канализации, ни даже сточных канав. По ночам редкие фонари освещали лишь некоторые кварталы города — с наступлением вечера Стокгольм погружался в темноту, отчего прогулки по городу становились небезопасными. Впрочем, опасность попасть в руки, к бродягам или бандитам часто так и оставалась только возможной опасностью, поскольку у жителей Стокгольма не возникало желания гулять по смердящим улицам.
Как уже упоминалось, город был расположен на островах, и поэтому весельные лодки и баржи были единственным средством передвижения. Но горожане крайне редко покидали тот остров, на котором они жили.
В городе, как мы уже видели, царила антисанитария. Здесь можно было бы привести очень много фактов и свидетельств, но мы остановимся на одном: по воспоминаниям современников, зимой самые бедные жители города собирали конский навоз и складывали его в кучи, устраивая себе таким образом место для сна. Исходящее от навоза тепло было единственной для этих людей защитой от холода.
Таким увидел Стокгольм вернувшийся в Швецию в 1863 году Альфред Нобель.
Он приехал не просто так: необходимо было продолжать поиски способов, которые могли бы обезопасить использование и хранение нитроглицерина. А эта проблема волновала Нобеля ещё в Санкт-Петербурге, так как без её решения останавливались все дальнейшие исследования, а капиталовложения и попытки производства могли оказаться тщетными.
Отец и сын сняли в Хеленборге полуразрушенный дом и организовали там лабораторию и фабрику.
Взрыв в Хеленборге
Альфред и Эммануэль хранили огромное количество нитроглицерина. Казалось, что их поступки в то время были совершенно лишены какой бы то ни было осмотрительности.
И вот однажды, 3 сентября 1864 года, как раз в тот момент, когда Альфред Нобель беседовал с инженером Бломом, случилось то, чего следовало ожидать: 100 килограммов нитроглицерина, ожидавшие своей отправки, взорвались. Вот как сообщает об этом событии одна из газет: