Запах серы впечатляет так же, как впечатляет девушка-истеричка, а когда пахнет фосфором, это хуже, чем тысяча чертей. Но нужно научиться заставлять их подчиняться власти того, кто действительно является господином».
А если обыкновенная бертолетова соль может внушать такие чувства, то почему бы не предположить, что нитроглицерин тоже имел над Нобелем какую-то удивительную, почти мистическую власть? Тем более что после той грустной и таинственной истории, которая закончилась смертью возлюбленной, в жизни Альфреда Нобеля найти хотя бы какие-нибудь следы любовной привязанности не удаётся.
К этому времени Швеция начала выходить из кризиса. Стали строить железные дороги. Но эффективных средств для их прокладки сквозь скалы не было, а тех, которые применялись, было недостаточно. Богатый опыт Альфреда Нобеля показывал, что только он был на правильном пути. Несмотря на всеобщее недоверие и многочисленные угрозы запретить производство и хранение нитроглицерина в районах обитания людей, решимость и готовность Нобеля к активным действиям всё возрастали.
В октябре 1865 года, спустя год после ужасного взрыва в Хеленборге, после траура он устроил несколько очередных публичных испытаний нитроглицерина. И в конце концов ему удалось убедить Государственный комитет по железнодорожному транспорту в преимуществах нитроглицерина — он наконец-таки был признан эффективным средством для проведения взрывных работ.
Теперь наступил черёд производства нитроглицерина, и производить его нужно было в огромных количествах. Всеобщее недоверие, пусть даже вполне оправданное, мешало Нобелю найти подходящее место для будущей фабрики. И ему пришлось организовывать лабораторию на барже посреди озера Меларен, вдали от густонаселённых районов Стокгольма.
Он производил там нитроглицерин в течение целого месяца. Однако баржа мало подходила для лаборатории. Постоянная качка, резкие перемены погоды, перепады температуры, изменения уровня воды — всё это не только мешало работе, но и делало ее опасной.
Тридцатилетнему Альфреду, привыкшему работать в любых условиях, приходилось оказываться и в гораздо худшем положении. Тем не менее, долго так продолжаться не могло: вести работу в условиях, очень напоминающих кустарное производство, становилось всё более и более опасным. Такие факторы, как влажность, температура, атмосферное давление, не менее важные, чем чистота глицерина и кислот, оставались для него неизвестными и поэтому не могли контролироваться. А в результате — взрывы, происходившие без видимой причины во время работы, или, наоборот, невозможность при необходимости произвести хотя бы один.