Для этого у нее имелись все данные, по крайней мере длинные ноги и высокие скулы. Зубы, правда, кривоваты, но она могла бы вставить фарфоровые. Когда Диана, еще совсем девчонкой, ходила в супермаркет, продавцы частенько говорили ей: «Ну, красавица, ты точно будешь моделью».
И она думала: может быть, может быть…
Но шло время, захлопывались за спиной всевозможные двери — дверцы автомобилей, стеклянные, вращающиеся двери магазинов и раздвижные дверцы шкафов-купе, — и постепенно в ней крепло понимание того, что мечты о карьере модели или киноактрисы принадлежат к особому разряду, они приходят из старших классов школы и мчат тебя в красном спортивном автомобиле во взрослую жизнь двадцатилетних. Правда, после тридцати они, как правило, тихо умирают.
Красный спортивный автомобиль с откидным верхом… Не может сорокалетняя женщина водить красный спортивный автомобиль. Зато нынешние ее мечты — серебристый мини-вэн, дочка, свежевыкрашенный, сверкающий чистотой дом — это совсем другое дело. Ради этого стоит жить.
Проезжая мимо школы Бриар-Хилла, Диана, как обычно, покосилась в сторону мемориала жертвам трагедии — бронзовый ангел распростер крыла над именами двадцати четырех учеников и двух учителей, убитых…
Обе подружки почти дремали под монотонное жужжание голоса Макклеода, читавшего вслух что-то из учебника.
Рядом с Макклеодом стоял скелет в зеленом бикини и с розой, зажатой в оскаленных в ухмылке челюстях, выглядевший в высшей степени нелепо.
Двадцать два подростка молча слушали учителя. Снаружи лупил дождь, чертовски холодный для мая. В классе веяло сыростью и тем особенным запахом, что издают сокровенные места человеческого тела — промежность, подмышки или ямка на переходе плеча в шею — подключичная впадинка.
Никогда в жизни не могли бы эти двадцать два чужих человека узнать друг друга так близко, как сидя в этом классе. Пассажиры на пароходе, затерявшемся в море на долгих четыре года.
Одна из девочек очнулась от полузабытья и нацарапала записку. О Нейте Уитте. «Какая часть тела у него самая лучшая?»
Записка пропутешествовала от Райана Хаслипа к Мелани Берт, а затем к самому Нейту Уитту, который в свою очередь передал ее Майклу Патрику, ни на секунду не заподозрив, что речь в ней идет о нем самом. Он сидел в середине класса, уставившись в потолок, погруженный в свои таинственные гипнотические думы, вызывая у одноклассниц приятное волнение и живой интерес.
«Губы», — написала ответ вторая, и записка пустилась в обратный путь.
Мистер Макклеод на минуту оторвался от учебника и заметил, как Майкл Патрик передает сложенный листок Диане Аллен.