Мы и есть Элсворты…
Диана плотно задернула шторы на окне и через всю мастерскую кинулась к двери. Тимми бросился было за ней, но она босой ногой подцепила кота под животик и мягко швырнула назад. В гараже она споткнулась о грабли, и они упали зубцами на нее. Разодрали ей горло в кровь, оставив багровые царапины.
Она стонала от боли, прижав руку к шее, когда в дверном проеме темного гаража увидела силуэт: черная фигура на фоне восходящего солнца.
— Диана.
Прежде чем она узнала голос — хриплый и настойчивый, вырывающий ее из глубокого сна, из пучины грез и мечтаний, из миллионов сверкающих осколков комы, — она закричала.
Этот крик ветром пронесся по ее телу и поднял бурю, затопил всю ее жестоким холодом, с которым не справиться даже самому горячему душу.
— Диана, — повторил голос, и его обладатель взял ее за плечи и начал трясти, возможно, сильнее, чем было необходимо. — Диана, Диана, остановись! Да прекрати же!
Запахло волком. Чистой шерстью и кровью. Белоснежка в стеклянном гробу, которую рвут на части волки…
Нет, это Красная Шапочка.
Пол.
На ладони, которую она прижимала к шее, отпечатались три ярких кровавых полосы. Она приложила руку к его лицу, сморщенному от сострадания. Он не собирался ее целовать, чтобы поцелуем разбудить и вернуть к жизни, впрочем, не собирался и пожирать, как волк. Жизнь не сказка. Просто она забыла — как забыла про птиц, сверчков и бессонницу, — что все эти вещи и составляют жизнь женщины среднего возраста.
Дочка с косичками, замечательный дом, красивый муж — все эти прекрасные вещи.
Но как она умудрилась забыть все остальное?
Долгие годы смотреть и не видеть, как мужчины, обходя под руку с женами магазины или прогуливаясь с детьми по зоопарку, пялятся на ножки молоденьких девиц.
Конечно, муж хочет бросить ее ради более молодой женщины. Как же она забыла?
Она заплакала, и глаза, наполнившись чистой соленой влагой, заблестели, как горный хрусталь или море на горизонте, а он стоял и прижимал ее к себе.
— Все хорошо, — повторял он.
Но почему же тогда она плачет?
О чем скорбит?
О юноше, который прижимается ртом к промежности девушки и ласкает ее языком?
Или об освещающем их солнце?
О своих мечтах, в которых главное место уже давно заняли чашки, шторы, мебель, бытовые приборы, дом и ремонт?
О золотых косах дочери?
О неотразимо прекрасных синих глазах мужа?
Или о лете и розах?
— Ну, довольно. — Он погладил ее по спине.
Но она не могла остановиться. Все еще пока было при ней: мини-вэн, грабли, сад, пластмассовый пони, волшебный дом, вместивший в себя ее одежду, вещи и мечты, — но всему этому приходил конец. Она чуяла его запах. Ее муж влюбился в молодую женщину… В девочку. Она знала, что так будет. Ей говорили.