Оборотень потому и называется оборотнем, что не всегда находится в обличье кровожадного зверя. Вот на что намекал староста Римен. Он посоветовал выследить зверя, а только потом убить, значит, сделать это, пока тот находится в обличье человека.
Выходило, что он просил меня собственноручно убить человека…
Убить человека…
Воображение нарисовало картину, на которой я, с кровожадным блеском в глазах, с яростью и пристрастием, удар за ударом вонзаю нож в спину умирающего крестьянина. Кровь летит в разные стороны, жертва корчится в агонии, а я изливаюсь демоническим хохотом.
Спину передернуло от мышечного спазма.
— Ну, так о чем вы говорили со старостой? — снова спросила Илина, когда мы шли к следующему дому, «за пряностями». Она задавала один и тот же вопрос четвертый или пятый раз, но я постоянно пропускал ее слова мимо ушей.
Терпение у девушки лопнуло. Улучив момент, она затолкала меня в проем между двух домов, прижала к стенке и начала допрос.
— Что старик Римен тебе сказал? Отвечай сейчас же!
Я поглядел налево, направо. Помощи ждать было неоткуда.
— Он попросил меня об одном одолжении…
— О каком одолжении он тебя попросил? — Илина была очень настойчива. — Ты не мог нормально на ногах стоять, когда вышел из его дома! О чем он тебя попросил?
— Попросил меня кое от кого избавиться… — невольно проболтался я. — От одного хищника…
— Убить кого-то? — сразу догадалась она. — Разве ты наемный убийца? Нет, иначе ты бы не испугался такого предложения… А что за хищник? Не может быть! Неужели он попросил тебя избавиться от… Ах!
Она замолчала на мгновение, и до моего слуха донеслось недовольное сопение. Я повернул голову и увидел стоящего рядом Тита, загородившего своей массивной фигурой весь проем. Его ноздри раздувались, глаза горели, а кулаки были сжаты настолько сильно, что костяшки побелели от напряжения.
— Вот вы куда спрятались, голубки! — процедил он полным злобы голосом. — Что ты делаешь с моей невестой?
— Невестой? — возмутилась Илина. — Как ты посмел? Пошел вон отсюда! Видеть тебя не желаю.
— Молчи, женщина, пока мужчины разбираются. — Он указал на меня дрожащим от ярости пальцем. — Ты оскорбил меня в трактире, а теперь уводишь мою женщину?
— Твою женщину? Да что ты о себе возомнил? — Илина уперла кулачки в бока. — Ты мне никогда даже не нравился. Кроме того, я тебя ненавижу!
Но разве разъяренный самец слышит голос самки, когда видит конкурента? Глаза Тита наливались кровью, грудь медленно вздымалась и опускалась, а из горла исходил какой-то звук, похожий на рык. Он просто обезумел от приступа ревности.