Я делаю видеозвонок брату. На экране монитора появляется Агафон. Как всегда дома — в майке-алкашке, худой, нечесаный, небритый. А ведь преподаватель вуза! Улыбается. Машет.
— Привет!
— Привет! Как дела? Как паппа мио?
— Все по-старому, — пожимает голыми плечами Агафон. — Папа убежал на прогревание. Ходит сейчас три раза в неделю в какой-то корейский медицинский салон. На бесплатные процедуры. Кореянится с корейцами. Говорит, что после их прогревания чувствует себя лучше. Как ты? Пишешь что-нибудь? Что-нибудь про маньяков?
«И этот туда же! Скоро мне маньяки совсем прохода не дадут!»
— Давай-давай пиши, попугай народ, — подбадривает брат. — Или народ попугай? Как лучше?
— Почему это наш народ попугай? — удивляюсь я. — Лучше ты быстрее говнякай свой «диссер», а я примажусь. Кандидата наук — пополам.
— У нас примазанные не предусмотрены!
— Плохо, — огорчаюсь я. — Тогда это неправильные кандидаты наук.
Агафон смеется и предлагает:
— Придется тебе меня приписывать к своим книгам.
— Мои книги могут не выдержать такой нагрузки. Хотя я тебя такого и опишу в «Моих встречах с ужасным».
— Мои встречи с ужасным?!
— Нет, мои. Книга будет называться «Мои встречи с ужасным. Монстры и другие». Вот ты и будешь в «других».
— А я чем ужасен? — с любопытством спрашивает Агафон.
— Ты будешь ужасным российским преподом, которым и являешься.
— Ну, я еще не такой ужасный, у нас полным-полно тех, кто гораздо хуже, — не соглашается брат.
Я миролюбиво предлагаю:
— Давай побережем нервы читателей, остановимся на тебе.
— Просто ты других не знаешь, — опять смеется Агафон.
— И слава богу!
— Да ты и меня, как препода, не знаешь.
— А зачем мне знать? Я же писатель, а не фотограф. Придумаю что-нибудь…
Следующая на связи Марина. Пасмурная. Глаза заплаканные.
— Как ты, солнышко? Как добрались?
— Долетели нормально. В Астане нас встретил муж Наташи. Она совсем плохая. Боли, вода в легких — не успевают откачивать.
Она начинает всхлипывать, а я вздыхаю. Слов у меня нет. Откуда тут слова…
— Как у вас с погодой?
Марина лишь безнадежно машет рукой. Ясно, с погодой тоже все хреново. В Казахстане уже вечер — разница во времени. Я прощаюсь с расстроенной супругой:
— Держитесь там. Наташе привет.
Моя жизнь идет по сформированному утром плану. Следующий пункт плана — обед. Фаршированный перец не дает преждевременно загнуться от голода. Ем, потом пью кофе. Наелся, теперь можно спокойно жить дальше. После обеда достаю из шкафа — бывшего хранилища фашистского шампанского — одежду: синие джинсы, черную футболку. Переодеваюсь, помогая сам себе. Осталось накинуть сверху осеннюю куртку, и одет вполне по-октябрьски. Лана еще не приехала, а я уже готов. Нетерпеливо поглядываю на свой толстый будильник. Стрелки как нарисованные — даже не шевелятся. Барабаню пальцами по столу. На моем тайном языке это означает: «???»