— Ты хочешь меня.
— Нет, — прошептала она в ответ, но ей уже передался огонь его желания, и она уже была не в силах совладать со своим телом. Помимо воли Лаура застонала, отчаянно желая, чтобы он продолжал бороться. — Ты не имеешь права. — Его мышцы стали сильными. Бороться с ним становилось все труднее. Еще труднее было бороться с собой.
Он повел ее к кровати и уложил на шелковое покрывало, коснулся губами ее шеи и промурлыкал:
— Завтра ты все равно станешь моей.
— Нет! — Но она уже не сопротивлялась. Она была полностью в его власти.
Одним движением он стянул с нее пиджак и бросил его на пол. За ним последовали лиф, шелковые брюки и белье.
Лаура испытывала приятные муки от чувственных прикосновений его рук, двигавшихся по ее плечам, рукам, груди. Он припал губами к ее рту, возбуждая ее еще сильнее, делая отказ совершенно невозможным. Она чувствовала, как напряглись его сильные бедра, он обнимал ее все крепче. Она должна вырваться. Она должна…
Словно во сне, она смотрела, как он снимает рубашку.
«Не надо», — немая мольба застыла в ее глазах. Но когда он ее вдруг отпустил, давая шанс спастись бегством, она даже не пошевелилась. Сейчас они оба давали выход тому, что так долго копилось. Она чувствовала, что если даже сейчас найдет в себе силы отказаться, это лишь немного отодвинет неизбежное. Она все равно будет его. И не имело значения, что теперь уже не те времена. Что она иностранка, американка, что, может быть, ей чужды и он сам, и заведенные на острове традиции. Плантация на Мартинике — это место, где остановилось время, где навсегда воцарилось прошлое, где не было ничего, кроме страсти.
— Не надо, — на сей раз мольба была произнесена шепотом.
Он заколебался. Лаура слышала биение его сердца, чувствовала его нетерпение.
— Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен этого делать.
— Хочешь, я назову сразу две? — Лаура затаила дыхание. — Во-первых, если это произойдет, то потом уже никто не признает наш брак незаконным. Если, конечно, наша помолвка не расторгается и брак все-таки состоится.
— Брак состоится. — Он и не думал о необходимости признавать их брак незаконным. — Вторая? — кратко спросил он.
— У меня это будет в первый раз.
— У тебя это будет в первый раз… — медленно повторил Митч. — Лаура, если это шутка…
— Это действительно так, — сказала Лаура уже тверже. — Я не шучу.
Митч Райан сел, укрыв ее простыней. Никогда еще Лаура не видела его таким разозленным и растерявшимся. Какое-то время он, покачивая головой, смотрел на занавешенное окно, потом поднялся и стал одеваться.