Куртка была как нельзя кстати. Надо полагать, несмотря на респектабельность дома, пыли здесь было предостаточно.
- Ты думаешь, можно здесь, да? - спросила над ухом Ира, словно не была уже раздета и еще решала для себя, делать это или нет.
Шагов на лестнице я не слышал. Я услышал лишь голос. Раздавшийся совсем рядом и так неожиданно, что мой зверь, помимо всякой моей воли, легким дымком мгновенно свился обратно в родной кувшин, и лоно, где я гостил, исторгло меня из своей обители.
- А-ах, - выдохнула Ира, бешено подаваясь ко мне опустевшей обителью в напрасном желании удержать оставившего ее зверя.
Между тем голос рядом с нами, принадлежащий Ларисе, говорил с жарким негодованием:
- Ирка! Это нечестно! Ты же мне обещала! Ты же знаешь, что мне нельзя, как ты себе позволила?!
Задним числом до меня дойдет, что это место было у них рабочей площадкой для таких случаев, как сегодня. Потому-то Ира столь целенаправленно и тащила меня сюда. И накинула на плечи старую куртку, чтобы было что положить на перила.
- Какого дьявола! - выругался я в сторону Ларисиного голоса. Скосив глаза, я отчетливо увидел абрис ее фигуры, светящийся туманец лица, и стояла она не просто рядом, как мне показалось по голосу, а едва не касаясь нас.
- Нет, Ирка, ну ты, а! - как не услышав меня, с прежним негодованием проговорила Лариса.
Получалось, если у нее была менструация, то из солидарности с ней ее сестра тоже обязана была воздерживаться.
- Какого дьявола! - повторил я.
- Подожди! - произнесла со смешком Ира. И я почувствовал себя в ее руке. А немного погодя и вторая ее рука пришла ко мне, но была она не одна: эта ее вторая рука привела ко мне руку Ларисы. - А если с обеими, а? Тебе ведь не привыкать. Сможешь?
Я смог. Понукаемый сразу двумя руками, мой зверь, так позорно уподобивший себя пугливому джинну, вновь вожделенно вымахнул себя на волю, похоть - вот название чувству, что владело мной, и с какой стати мне было противиться ему? Я только спросил:
- А менструация?
- Какая менструация! - ответила мне Лариса, торопливо свершая с собой процесс освобождения от нейлоново-кружевных оков цивилизации, который, в отличие от нее, Ира проделала с моей помощью.
- Нет у нее менструации, - сказала Ира, вновь давая приют спасающему свою честь джинну.
Боковой карман моего пиджака принял новый комок снятого белья, Ларисины руки впились пальцами мне в тазовые кости, и жесткий вихор ее лобка тесно вжался мне в ягодицы.
Кто говорит, что любовь втроем феноменально остра и дает необыкновенное наслаждение, тот лишь воображал ее себе. Она скучна и механистична. Хотеть и стремиться к ней можно лишь по незнанию. Любовь - дело двоих, и всякий третий в ней лишний.