— Вирсавия, — тихо позвал Давид. Женщина вздрогнула и закрыла голову руками. — Вирсавия, — он повернул ее лицом к себе и обнял, — прости меня.
— Наш сын… наш сын…
Заплакав, Вирсавия прильнула к мужу и вцепилась пальцами в его тунику.
Давид уткнулся лицом в ее плечо и заплакал вместе с ней.
— Грех на моей голове, — хрипло произнес он.
Вирсавия резко отпрянула от него, скорбь исказила ее лицо.
— Нет, нет. Это мой грех.
— Вирсавия…
— Кто повсюду следовал за тобой? Кто, сидя рядом со своим женихом, смотрел только на тебя? Кто стоял обнаженной в своем дворике, так, чтобы ты мог видеть? Кто бросился в твои объятия, не подумав о своем муже? — Вирсавия ударила себя кулаком в грудь. — Я! Это была я!
Давид крепко сжал ее запястья.
— Бог не наказал нашего сына, Вирсавия. Он сделал его недосягаемым для злых людей.
Таких, как те, которых царь только что оставил. Таких, как те, которые готовы воспользоваться этим случаем, чтобы восстать против Давида.
— Сколько людей воспользовались бы обстоятельствами рождения нашего сына, чтобы похулить Бога? Господь сохранил нашего сына от зла.
— Я хочу видеть моего сына! Я хочу взять его на руки!
Давид сжал руками голову Вирсавии и заглянул в ее покрасневшие, полные слез глаза.
— Он в Божьих руках, моя дорогая. Я не могу вернуть его тебе, — Давид снова привлек ее к себе, укачивая, как будто она была маленьким ребенком, нуждавшимся в утешении — Придет день, и ты снова будешь с ним.
Вирсавия затихла.
— Господь ненавидит меня.
— Нет, — Давид нежно убрал с лица Вирсавии прядь черных волос. Бледность ее лица, выражение страдания в ее глазах причиняли ему боль. — Я злоупотребил своей властью, Вирсавия. Когда я увидел тебя, я спросил у своих людей, кто ты. Разве я подумал о твоем муже, о твоем отце или дедушке? Я вспомнил маленькую девочку, которая ходила за мной по пятам, и в ее глазах светилась ее душа. Я увидел, какой красивой женщиной ты стала, и возжелал тебя. Для меня было важно только одно — удовлетворить свою похоть, все остальное потеряло значение. Я не подумал о том, чего это будет стоить другим, особенно тебе.
— Мне следовало предостеречь тебя, как это сделала Авигея…
— Когда Авигея встретила меня, я был другим человеком. Молодым, мое сердце горело любовью к Богу. В те дни я спасал свою жизнь. Оглянись вокруг. Ты видишь, как я живу теперь. Когда я увидел тебя с кровли дворца, я был уже царем, ослепленным гордостью.
Теперь Давид увидел себя ясно, и горечь наполнила его сердце. Он уклонился от исполнения своего долга начальника войска. Ведя в своем дворце праздную жизнь, он скучал, испытывал беспокойство. Увидев необыкновенно красивую женщину, принимавшую ванну в своем дворике, он приказал воинам привести ее. Почему он не должен получить то, что желает? Ведь он —