Щепкин прошел через небольшое строение вокзала, смешался с толпой и вскоре был уже на телеграфной станции. Здесь его ждала прямая связь с Петербургом.
Полковника интересовала обстановка в поезде и поведение японцев. А также версия капитана о произошедшем. Щепкин же хотел узнать, что контрразведка нашла в биографии Смардаша. И где теперь труп убитого японца.
«По Смардашу все чисто, – ответил Батюшин. – Никаких компрометирующих данных. Труп японца везут в Иркутск. Его идентифицировали как сотрудника дипломатической миссии Японии в Петербурге Хэчиро Касуми. Медицинское заключение о причинах смерти будет позднее».
«Причина смерти – падение на камни на большой скорости. Я выбросил его из вагона. Идзуми пока не заявлял о пропаже сотрудника».
Батюшин, которого в столице, видимо, задергали до предела (дипломатический скандал был готов разгореться со страшной силой), все же сохранил чувство юмора.
«Благодарю за уточнение. Рассматривается вопрос о предъявлении японской стороне ноты протеста и вызове японского посла к императору».
Щепкин мысленно выругался. Только этого ему не хватало.
«Прошу этого не допустить. Мы не должны связывать попытку совершения диверсии с японцами. Это сильно осложнит нам работу».
Полковник явно был такого же мнения, но вряд ли мог сильно повлиять на положение дел в столице.
«Постараемся остановить процесс на несколько дней. Какая помощь нужна?»
«Есть какие‑либо дополнительные сведения по подложным документам?»
«Ничего нового нет. Подделки оформлены в соответствии с принятыми в Генштабе правилами, с соблюдением стиля и порядка составления. Использована бумага установленного в военном ведомстве образца. Высокое качество поддельных печатей говорит о причастности к изготовлению фальшивок профессионалов. Ведется поиск возможных изготовителей подложных документов».
Если ведется – значит, пусто. Искать можно и год, и два. Щепкин недовольно поморщился.
«Отмечена ли активность сотрудников японской миссии в столице? Не пропадал ли кто‑либо из поля зрения больше чем на час?»
За японцами в Петербурге сейчас следили постоянно, на это дело были брошены лучшие филерские команды контрразведки и жандармского управления.
«Поведение японцев не выходит за рамки обычного», – ответил Батюшин.
Это означало, что либо контакты японской разведки покинули столицу, либо легли на дно. Или сами японцы пока оборвали все связи, справедливо полагая, что за ними ведется слежка.
«В Главном управлении рассматривался вопрос о задержании Идзуми и проведении обыска в его багаже. Это планировалось сделать после предъявления ноты протеста японскому послу, – вдруг передал Батюшин и тут же добавил: – Мы смогли настоять, чтобы этот вопрос отложили до окончания вашей операции».