— Что ты такое говоришь… — Луша, похоже, вообще, не въезжает.
Не мудрено — голова у неё явно занята другим: она всё время беспокойно посматривает на дверь ванной, за которой скрылся Глеб.
— Что непонятного! — теряя терпение, возбуждённым громким шёпотом говорит Руслан, — В истории что-то поменялось, поменялось кардинально, вне пределов допустимой погрешности… Это ведёт за собой цепь последующих изменений… Сколько нужно времени, чтобы эта волна докатилась до нас и изменила настоящее — кто знает? Теоретически изменения в истории могут быть чреваты чем угодно… Что, разве нет? — обращается он к сестре, продолжающей гипнотизировать дверь ванной. — А ведь после 1410-го был ещё 1480-й, и, как ты помнишь, Владимирская и тогда сыграла в истории значительную роль. Стояние на реке Угре завершилось тем, что войска просто разошлись. Это была бескровная победа. И ордынское иго закончилось… Да ты меня не слушаешь!
Луша рассеянно кивает.
— Да-да, Русь, конечно…
Поправив волосы, опускается на коленки перед иконой, вглядывается в тонкий, сосредоточенный лик.
— Я могу вернуть икону, — слышит Руся её тихий голос.
Он даже поперхнулся.
— Что?!!
— Я знаю — куда! Знаю точно. — Луша решительно поднялась, одёрнула юбку, схватила брата за руку. — Я… я же была там!
— Что-о?!
— Ну прости, я не сказала тебе сразу. Да, была и быстро вернулась. — Нет, правда, Русь. Я отчётливо себе это место представляю! Я не промахнусь, не бойся. Я аккуратно, так чтоб и икону во времени не закольцевать…
Руслан вскипел:
— Лу, не в аккуратности дело! Я знаю, у тебя с точностью полный порядок. Но ты… ты — девчонка, а там… Нет. У меня одна сестра. Я тебя не отпущу.
Луша открыла рот, чтобы возразить, но замолчала: из ванной вышел Глеб — с бледным после умывания лицом, приглаживая ладонями совершенно мокрые волосы. Похоже, он просто сунул голову под кран с холодной водой…
Он смотрела на него. Он шёл и встряхивался, словно пёс — усталый, озабоченный, попавший в переделку. Вот он подошёл совсем близко, встал рядом. Луша моргнула, провела ладонью по щеке, стирая с неё мелкие случайные брызги.
— Луша, нет, — хрипло сказал он. — Ни в коем случае.
«Значит, слышал», — смутилась она.
Рублёв сдвинул брови.
— Я сам, давайте я ещё раз сам попробую.
* * *
У него снова не получилось.
— Ой, вы как хотите, я есть пойду… — Похоже, даже Раевский подрастерял свой оптимизм по поводу Глеба.
Руслан ушёл. Они остались вдвоём с Лушей.
— Давно хочу тебя спросить, — негромко сказала она. — О чём ты думаешь, когда пытаешься нырнуть?
«О том, что я трус…» — подумал Глеб мрачно и промолчал.