– Тебе не в диковинку по чемоданам лазить!
Буквально через несколько минут Валя принесла черную кожаную сумочку на длинном ремешке. Капитан расстегнул замочек и достал оттуда блокнот:
– Это я забираю. Сейчас мы все оформим. Вася! Займись!
Вернувшая на веранду Ольга Сергеевна сразу заметила сумочку и насторожилась:
– Зачем это вам?
Платошин удивился:
– А что вы так занервничали, Ольга Сергеевна?
Ольга Сергеевна вскипела:
– Вы не имеете права! Это не мое! Меня забирайте, а ее оставьте!
Платошин:
– Ваше, не ваше, какая разница? Это мне нужно, и я это возьму. Есть возражения? Кстати, какие именно перчатки вы надеваете во время уборки? Резиновые, нитяные?
Ольга Сергеевна спросила:
– А зачем вам это?
Платошин возмутился:
– Вы отвечайте на вопросы, Старицкая, а не задавайте их. Теперь ваше амплуа: подозреваемая. Причем в убийстве. Вопрос на этот раз поставлен конкретно: из какого материала изготовлено ваше, так сказать, орудие производства?
Ольга Сергеевна молчала. Зато в разговор встрял Егорушка:
– Нитяные, я видел!
Ольга Сергеевна закричала:
– Выродок! Дебил! Ну, ничего, покрутитесь вы теперь! Я вам устрою!
Платошин велел:
– Вас я прошу в машину. Теперь вами следователь займется. Всем остальным до свидания. Как говорится, не прощаюсь.
Домработницу увели. Олимпиада Серафимовна опять разохалась и попросила у Вали капелек и подушку под спину. Пока та бегала за всем этим, пожилая дама обиженно сказала:
– Вы слышали? Она мне опять угрожала! Что за намеки? Что значит покрутимся? О чем это она? – разволновавшись, спросила старая дама.
Но никто ей не ответил.
После того как завтрак был окончен, на тарелках осталось еще много еды: у всех разом пропал аппетит. Валя принялась ворчать, что напрасно, мол, старалась. Дамы тут же разошлись, чтобы не слышать упреков новой домработницы, и на веранде остались только братья и Валентина, убирающая со стола грязную посуду. Егорушка, посопев носом, сказал:
– Я всегда знал, что Ольга Сергеевна плохая.
– А ты хороший, – усмехнулся старший брат. – Тебе давно лечиться надо. Как ты жить собираешься? И где?
– Как где? Здесь.
– Дорогой мой, но теперь папина доля наследства перейдет к твоей тетке. А тебе ничего не достанется. Ни-че-го, – по слогам повторил Эдик.
– Ну и что? Разве Маруся меня выгонит? Она хорошая.
– У нее ведь и другие родственники имеются. Как ты с ними уживешься?
– Какие еще родственники?
– Как же мне тебя жалко, Егор, – грустно сказал старший брат. – Ладно, живи. Дозволяю. Только перестань подсматривать и подслушивать, иначе вылетишь отсюда с треском.