Женщина в бордовом платье выглядела старой, уставшей, хотя в ее волосах не было ни единого седого волоса, а на лице морщин. И все равно она казалась старухой. Выражение лица неприятное, то ли злое, то ли просто недовольное, губы сжаты, глаза прищурены. Сам же портрет тусклый, слишком темный, такой же неприятный, как и изображенная на нем женщина. Словом, это была сама смерть. Только косы в руках не хватало. Возможно, ее умирающий Листов и писал. Всех, кто видел сейчас портрет, охватило чувство страха.
– Да пусть оставит его себе! – не выдержала Олимпиада Серафимовна.
Эраст Валентинович со вздохом сожаления сказал:
– Крайне неудачная работа. Но подпись имеется. Даже не верится, что это Листов! Думаю, несколько тысяч долларов эта картина все же стоит. Из-за подписи. Как-никак раскрученный бренд. Но, сказать по правде, редкая дрянь, – не удержался он.
Ольга Сергеевна воскликнула:
– Да что вы понимаете! Вы просто завидуете!
Веригин обиженно поправил очки:
– Я не художник. Я критик. Говорю то, что думаю.
Ольга Сергеевна заявила:
– Все критики – это неудавшиеся художники!
Веригин, снимая очки, огрызнулся:
– Ну, знаете! Терпеть оскорбление от особы, которая совершила преступление… Я не намерен! Попрошу оградить!
Платошин пожал плечами:
– Мне только надо знать, имела ли место еще и кража? Кому принадлежит картина?
– Нам, – хором заявили Наталья Александровна и Вера Федоровна.
– А я сказала: пусть забирает! – заупрямилась Олимпиада Серафимовна.
– Хорошо, картина пока останется в доме, – вздохнул Платошин. – Старицкая, пройдемте.
Ольга Сергеевна спросила:
– Можно мне позвонить?
Платошин уточнила:
– Позвонить? Кому?
Ольга Сергеевна ответила:
– Соседке. Разве я не имею права? У меня квартира, я хочу, чтобы за ней присмотрели.
Платошин снизошел:
– Хорошо, вы имеете право на один звонок, можете позвонить кому хотите. Это на ход следствия никак не повлияет. Дать вам мобильный телефон?
Ольга Сергеевна сказала:
– Если вы не возражаете, я с домашнего позвоню.
Платошин пожал плечами:
– Как хотите. Только недолго.
Старицкая, ни на кого не глядя, прошла в дом. Капитан кивнул лопоухому: Вася, мол, проследи, чтобы ничего такого не сотворила. И не сбежала. Потом словно вдруг что-то вспомнив, капитан хлопнул себя по лбу:
– А где записная книжка, что была при Марии Кирсановой? Давно хотел взглянуть.
Олимпиада Серафимовна удивленно подняла брови:
– Записная книжка? А вам она зачем?
Платошин:
– Хочу кое-что проверить. Необходимо для следствия.
Валя, метнувшись к двери, крикнула:
– Я принесу! Она у Маруси в комнате!
Наталья Александровна ей вслед: