– Но вряд ли у вас что-нибудь выйдет. Поскольку в семье нет инвалидов и несовершеннолетних детей, все вы взрослые и вполне самостоятельные люди, то даже на часть наследства никто из вас претендовать не может. И согласно завещанию теперь все, что заработал Эдуард Листов, принадлежит Марии Эдуардовне Кирсановой, как единственной наследнице, – официально подвел итог Платошин. – Таков закон.
– А вообще это справедливо, – заметила Вероника Юрьевна. – Правда, Майя?
Та лишь виновато улыбнулась.
– О, и эти здесь! – прищурилась Маруся. – Какими судьбами?
– Родственные отношения выясняем, – усмехнулся Эдик.
– И я хочу поучаствовать! Значит, мой отец не художника? А кто? Мать?
– Марусенька, я тебе все объясню…
– Уж постарайся. А вообще это не имеет никакого значения. Все равно у меня реально никогда не было папы, – усмехнулась Маруся. – Я есть хочу. Нагулялась, проголодалась. Кто вообще в этом доме готовит еду?
И тут вскочила Настя:
– Я пойду, поставлю электрический самовар, он большой. Алевтина Васильевна, вы ведь тоже хотите чаю? С дороги-то?
– Не откажусь.
Отъезд
Через неделю к воротам особняка Листовых лихо подкатило такси, и развалившаяся в гамаке Маруся Кирсанова, услышав шум работающего мотора, пальчиком с алым ноготком поманила к себе Егорушку:
– Парень, отнеси-ка в машину чемоданы. Быстро.
Тот метнулся в дом, а Маруся повернулась к Веронике Юрьевне, облюбовавшей резную скамейку:
– Зря такси вызвали. Мишка бы вас подвез.
– Нам ничего не надо, – тихо сказала та. – Сами как-нибудь. Спасибо за гостеприимство, за неделю Майечка немного окрепла, почти поправилась.
– Да не за что! – махнула рукой Маруся. – Подумаешь, еще недельку в папашином доме погостила! А Листов был не промах. Сколько же у него было любовниц? Уважаю. – Вероника Юрьевна покраснела. – Слушайте, я убей, не знаю, что теперь со всем этим делать. С этим, как его? С наследством. Вы учитель, так научите меня!
– Не мне тебе давать советы, – вздохнула Вероника Юрьевна.
– Может, возьмете хоть половину? – прищурилась Маруся.
– Ни за что! Разбирайся с ними сама!
У окна на втором этаже при этих словах замерла Олимпиада Серафимовна. Она давно уже подслушивала, пытаясь узнать свою судьбу. Честно сказать, уезжать из удобной комнаты, из особняка, где она жила на всем готовом, ей не хотелось.
– Да, задачка, – зевнула Маруся Кирсанова. – А вообще – весело с ними. Хотите – и вы оставайтесь. Навсегда. Места всем хватит. Дочка художника уж точно могла бы остаться.
– Ну уж нет, – отрезала Вероника Юрьевна. – У меня работа, а Майя будет жить со мной. Я никуда ее больше от себя не отпущу.