— В общежитии.
— Нет, ты только послушай, ты только погляди на него. Да ты ведь пуговицу пришить не умеешь, а туда же — в общежитие. Кто за тобой ходить будет? А кормить?
— Сам, — упрямился я.
— Отец, ну скажи ты ему! Ведь пропадет он там, в Миассе-то.
Отец сел и почесал затылок. Профессия геолога ему определенно нравилась, но и матери перечить он не хотел. Потому что и сам не был уверен, готов ли я к самостоятельной жизни.
— Сын, а ежели в десятилетку?
У нас было две десятилетки: одна в Верхнем, другая в Нижнем Кыштыме.
— Пап, но после десятилетки никакой специальности. А в институт можно не попасть. Тогда что?
— Мда, — растерянно покачал головой отец. — А что, мать, может отпустим?
— И слышать не хочу. Не пущу!
Вечером вернулась бабушка и решительно поддержала мать — выучился, пора и на хлебушко зарабатывать. Отец помалкивал — один против двух. И оказался я на распутье.
Перед последним испытанием классная руководительница привела к нам мужчину лет тридцати в полувоенной форме. Он представился:
— Зовут меня Георгием Романовичем. Я военрук из педтехникума. Знаю — раздумываете сейчас, куда пойти после семилетки. Мой совет — в педагоги.
Мы загалдели: подумаешь — в педагоги! Невидаль какая!
— А вы не усмехайтесь! Великое дело — быть педагогом! Не было бы их, кем бы вы стали?
Педагогический техникум открыли в Кыштыме пять или шесть лет назад. Готовил он преподавателей немецкого языка для семилетних школ. У меня с немецким возникли большие нелады, хотя вела этот предмет замечательная учительница, жена врача Сергеева. Она часто сокрушалась, почему я не проявляю прилежания к изучению языка. Можно же будет потом читать в подлинниках произведения Маркса и Гете! Но и мои друзья дружно не проявляли этого прилежания и, как потом убедились, совершенно напрасно. По этой причине мы и не хотели поступать в педагогический техникум. Георгий Романович, видимо, понял наши мысли, потому пояснил:
— Новость, хлопцы, такая: не будем больше преподавателей немецкого языка готовить.
— А кого же?
— Учителей начальных классов. Полная смена профиля.
Это был уже другой разговор. Условились так: пару деньков поразмышляем, посоветуемся с родителями. И кто решится идти в педтехникум, тот явится туда, к Георгию Романовичу Мокрушину.
Когда я рассказал отцу, он сразу ухватился за эту мысль:
— А что, сын, неплохо! Как ты, мать, считаешь?
Она против этого варианта не возражала. Даже бабушка одобрила, когда узнала, что в педтехникуме будут платить стипендию.
— Гляди-ко, — удивилась она. — Ты будешь книжечки почитывать, а тебе за это денежки пойдут?