Ее добыли в одном из поисков, когда его разведгруппа приняла встречный бой, и Никита положил какого-то «амира», как потом оказалось, крупную шишку, выходца из Эмиратов, приехавшего на Северный Кавказ нести горцам «свет» ваххабизма. Именно в тот день у Никиты был день рождения, и друзья-командиры, не сговариваясь, решили вручить ему в качестве подарка золотую «Зиппо» (которую он честно отдал в «премиальный» фонд), о чем свидетельствовала гравировка на корпусе, благо родственников «амира» и наследников, к глубокому сожалению комбата, разыскать не удалось.
— Меня зовут Люба, — сказала Терехина, сделав затяжку и ловко выпустив дымное колечко.
— Никита…
— Детектив — это значит мент?
— Разве я похож на мента?
— Ну, не так чтобы очень. Но в тебе есть что-то такое… трудно объяснить, что именно… — Терехина, нимало не смущаясь, сразу взяла быка за рога — перешла на фамильярное «ты». — Я бы сказала, что ты опасный человек. Так все-таки, что значит — детектив?
— А то и значит, — ответил Никита и слегка приврал: — Только я частный детектив.
— О как! — воскликнула Любка. — Я балдею. Частных детективов мне доводилось видеть только в кино.
Никите почему-то показалось, что в ее голосе прозвучала фальшь.
— Почему кофе не пьешь? Остынет.
Никита сделал несколько глотков и отвесил комплимент:
— Готов поступить к вам в обучение, чтобы научиться столь же восхитительно готовить кофе. Как это у вас получается?
На этот раз Терехина выпустила три дымных кольца, мигом посерьезнела и ответила:
— Вот что, Никита, хватит ходить вокруг да около. Я таких разговорчиков уже наслышалась. Говори, зачем пришел. И перестань выкать. Я, чай, не из благородных. Да и ты, как я вижу, к интеллигентам не относишься.
Никита неторопливо раскурил очередную сигарету и посмотрел с жестким прищуром прямо в глаза Любке. Что ж, коли так, то и впрямь приступим к делу…
— Это верно, — сказал он сурово. — Интеллигентности во мне маловато. Если вкратце, то я расследую подробности смерти Олега Колоскова. Насколько мне известно, одно время ты работала в принадлежащей ему фирме. Мне нужно узнать кое-какие подробности из его жизни.
Миловидное лицо Любки мигом отвердело, словно превратилось в маску.
— Я уже все рассказала следователю, — отрезала она и нервным движением потушила в пепельнице недокуренную сигарету. — Прочитай мои показания.
— А кто мне их даст? Я ведь лицо неофициальное — частник. Люба, это мне очень нужно. Правда. Честное слово!
— Зачем?! Зачем ворошить чужое грязное белье? Он умер, и оставьте его в покое.
— Не получается.