Саймон с обреченным вздохом подчинился. На площадке стояло довольно много машин, в граненой башенке в центре находился лифт. Бежать некуда.
Они спустились в холл седьмого этажа, где висела черная с алмазно мерцающими буквами табличка: «Информ-клуб „Инфория“». За дверью дежурил охранник – просто так отсюда не выйдешь. Саймон опять тоскливо вздохнул.
– Не вздыхай! – поморщилась его провожатая. – Надоело уже!
А фирма смахивает на приличную: офис в престижном районе, стильная обстановка… Может, и правда подвалил случай получить денежную работу, ни во что не вляпавшись? Чему здесь удивляться, эксцессеры – это сливки журналистики, как говаривал шеф (бр-р, лучше не вспоминать о том, что он собой представлял).
Напряжение, не отпускавшее Саймона с той минуты, как он проснулся и обнаружил около себя Лейлу Шемс, начало угасать. Он развалился в кожаном кресле, закинул ногу на ногу, обвел взглядом помещение с большими экранами, утопленными в черных ворсистых стенах. Белый пол и белый потолок отличались друг от друга лишь тем, что на потолке сияла россыпь светильников. Окон не было. Лейла устроилась за плавно изогнутым белым столом – видимо, это ее рабочее место.
За другим столом сидел шиайтианин с лимонно-желтой кожей, плоским костистым лицом и прилизанными, блестящими от лака желтыми волосами. Шиайтиане – это почти люди, но Саймон все равно их недолюбливал, потому что происходят они не с Земли, а с Шиайта.
Стол в углу занимала высокая худая женщина раза в два старше Лейлы, с выпуклыми, как у птицы, глазами. Саймон решил, что это и есть Эмми, и с нетерпением ждал, когда же его ей представят, но она что-то просматривала у себя на мониторе и отвлекаться не собиралась.
Появился робот-официант: кофе на четверых и сладкие булочки. Это хорошо, а то у Саймона уже начинает урчать в животе. Спасаться ему расхотелось. Пожалуй, когда его спросят, согласен ли он работать в «Инфории», он скажет «да».
Женщина с блестящими птичьими глазами включила видеофон. Саймон прислушивался к разговору, и душа его постепенно оттаивала: знакомо, очень знакомо! Он попал к своим.
– Ну, это же просто детский сад! – Ее приятный голос звучал покровительственно, с уничижительными нотками. – Сколько можно всех за ручку водить? Я была ра-зо-ча-ро-ва-на, понятно? – Многозначительная пауза, потом терпеливый вздох. – Даже не знаю, что это у вас получилось… Все не так, все совершенно не так!..
Речь шла о выполнении какой-то работы, требующей поправок. Вскоре Саймон уловил, что поправки нужны всего две, в общем-то, пустяковые, но как эта женщина разделала исполнителя! Она сумела внушить ему, что работа в принципе никуда не годится; используя мимическую игру и тщательно подобранные интонации, она изображала искреннее огорчение по поводу своих обманутых надежд, пренебрежительное удивление, материнское сочувствие, усталость, милосердную готовность дать собеседнику последний шанс. Саймон чуть не хихикнул вслух: как бывший эксцессер, он знал толк в таких играх. Наверняка эта женщина заплатит исполнителю вдвое меньше первоначально оговоренной суммы, а тот еще будет чувствовать себя счастливым, и поделом дураку! Не исключено, что Саймона Клисса и эту Эмми обучали технике эмоционального манипулирования по одним и тем же методикам. Совсем как в «Перископе» в лучшие времена; Саймон понял, что он тут приживется.