– Не важно. Важно, что эта Филумана – княжеская. И поэтому вы все начали называть меня княгиней и госпожой после того, как Алевтина мне ее подарила.
– Она не могла ее подарить! – горячо возразила Лизавета. – Филумана ваша, и больше ничья!
– Почему ты так думаешь?
– Ну вы же живы! – с очаровательной непосредственностью указала Лизавета на столь очевидный факт.
– М-м… да, – не могла не согласиться я. И встрепенулась. – А возможны были иные варианты?
– Кто? – вытаращилась Лизавета. Пришлось разъяснить:
– Ты думаешь, что, надев эту… гривну, я могла бы и не остаться живой?
Мне очень живо вспомнилось, как так называемая Филумана удавкой затягивалась на моей нежной шейке, и я зябко передернула плечами.
– Что вы, княгиня, как можно?! – перепугалась моя информаторша. – Я ничего такого не смею думать! Вы – княгиня, и, значит, Филумана бы вас обязательно признала!
– Ну ладно. Меня признала. А вот, к примеру, ты бы ее надела – что было бы?
– Да я бы никогда!… Да ни в жизни не посмела бы!… Богом клянусь!…
Разговор зашел в тупик. Я вздохнула и попыталась снова:
– Давай представим на мгновение следующую картину. Пришел какой-то неизвестный человек – не ты, а совсем другой. Увидел эту гривну, эту Филуману. Случайно. Она ему понравилась. Он ее решил примерить. Что тогда?
У ошарашенной Лизаветы на глазах выступили слезы.,
– Княгиня, госпожа, – из последних сил прошептала она. – Я дурочка, я глупая, господских шуток не понимаю. – Да как же это можно, чтобы кто-то – даже не простой человек, даже господин – и вдруг осмелился княжескую гривну надеть?
– Да почему бы ему не осмелиться? – настаивала я. – Что помешает осмелиться?
Лизавета постояла несколько секунд, по-рачьи пуча глаза, и перед тем, как рухнуть все-таки на колени, успела произнести:
– Так она ж его убьет…
– Фу-у, наконец-то. Получается, Алевтина своим подарочком хотела меня, соперницу, убить?
– Почему это? – удивилась с пола Лизавета.
– А сама подумай. Ты вот знала, что я княжна?
Лизавета нервно отвела глаза в ожидании господского гнева по поводу того, что она, такая-сякая рабыня, сразу не признала во мне госпожу. Я вздохнула и постаралась придать своему голосу максимальную добросердечность:
– Ты и не могла знать. Раньше, до того как увидела, что Филумана меня признала. Ты и не могла тогда знать, что я княгиня!
– Вы – княгиня, – выдавила сквозь стиснутые от страха зубы Лизавета.
– Это сейчас, – ласково согласилась я, – А до появления Филуманы на моей шее я для тебя была только княжной. А кто такая княжна?
– Дочь князя, – без запинки отчеканила Лизавета.