Кузя завопил — громко и отчаянно, как собака, попавшая под машину, — и опрометью метнулся на улицу.
— Караул, убивают! — кричал он, вихрем пролетая по Московской.
Иван сжал дрожащими пальцами горлышко бутылки. Жалко, там еще почти половина, успела промелькнуть мысль. Он отошел в угол и стоял, ожидая нападения. Он почти не боялся — вилка так вилка, не все ли равно, как будет поставлена точка в пустой и бездарной жизни? — но сердце его щемила тоска, оттого что в этот момент рядом с ним не было никого. Даже верного пса.
* * *
— А где горы? — спросил Пинт Баженова.
— Горы? — В голосе Шерифа послышалось недоумение.
— Ну да, горы. Ведь город называется Горная Долина.
— Ах, вот оно что… Да черт его знает! Никогда здесь не было гор.
— Странно. Откуда же такое название?
— Не знаю. Просто звучит красиво, вот и все. Разве название обязательно должно что-нибудь означать? Пинт пожал плечами:
— Наверное.
Ухабистая дорога, в течение получаса петлявшая в лесу, теперь выпрямилась, как туго натянутая веревка, потом густые кроны деревьев, смыкавшиеся где-то высоко вверху, остались позади, и машина выехала на открытое пространство. Оказалось, что веревка привязана к невидимому колышку между двумя почти симметричными холмами. Но холмы — это не горы. Пинт ожидал увидеть горы.
— Сделаем так. Я отвезу тебя в больницу. Там есть маленький домик для персонала. Тамбовцев, наш старый док, живет в городе, и домик пустует уже много лет. Первое время можно пожить там, пока не придумаем чего-нибудь получше. Согласен?
— Вполне.
Уазик миновал указатель с надписью «Горная Долина». Здесь Баженов повернул сначала направо, а на втором перекрестке — налево.
«Московская улица», — прочел Пинт на табличке, прикрученной к фасаду дома, стоявшего по левую руку, справа домов не было, поросшая мелким кустарником обочина вздымалась, как волна, и круто уходила вверх, и чем выше она поднималась, тем меньше растительности на ней оставалось, макушка холма и вовсе была голая. «Как лысина», — подумал Пинт. Вот только форма холма напоминала совсем не лысину, скорее…
— Правая Грудь, — бросил Шериф, заметив, куда смотрит Пинт.
— Простите?
— Я говорю, этот холм называется Правая Грудь. А тот, — он махнул рукой в противоположную сторону, туда, где, скрытый домами, возвышался второй холм, — Левая.
— Еще одно красивое название?
— Ну да.
Наверное, есть какой-то глубокий смысл в том, чтобы давать простым вещам красивые названия. Дегтеобразный стул при раке желудка тоже называется красиво — «мелена».
От размышлений его оторвал Шериф. Баженов резко затормозил — так, что Пинт едва не пробил головой лобовое стекло.