Перехлестье (Алексина) - страница 3

Впереди вечность...

- У тебя такое лицо, будто бы ты счастливейший из живущих, - она рассмеялась.

- Так и есть.

- О да... Что ты хотел сказать?

- Я знаю, как сделать так, чтобы Морака больше нам не докучала...

Женщина кивнула, позволяя рассказать, а выслушав, улыбнулась:

- Раз ты все это придумал, тебе и расхлебывать.

Маркус поклонился.


Путь первый. Грехобор



- Когда придет полночный час, и стук раздастся в дверь,

То не смыкай усталых глаз, обманным снам не верь.

Быстрее гостю отворяй, и пусть он в дом войдет,

Ведь только дэйн - ты так и знай! - от волшебства спасет!

Малышка напевала под нос, возясь на лужайке перед большим добротным домом. Девочка была очень занята - она строила из веточек шалашик для лыковой куклы. Солнце немилосердно палило с неба, припекая кучерявую макушку. В деревне царила тишина... Не горланили петухи, не блеяли овцы, даже цепные псы, и те предпочитали лежать в тени, тяжело и прерывисто дыша, вывалив розовые языки до земли.

Жарко!

Может быть, именно поэтому, сморенные зноем собаки не учуяли пришлеца? Он вошел в поселение никем незамеченный и медленно брел по дороге, загребая ногами пыль.

- От магов дэйн спасет всегда, то знают млад и стар,

Он уничтожит без труда творца запретных чар...

Путник остановился в нескольких шагах от маленькой певуньи и замер, словно заслушался безыскусным мотивом. Осунувшееся темное лицо, иссеченное глубокими бороздами стариковских морщин, окаменело. Только растрескавшиеся губы сжались в тонкую линию, а ладони - в кулаки. Да еще старый шрам едва заметный в складках морщин, стал белее.

Мужчина судорожно вздохнул и посмотрел на свои руки. Кончики пальцев стремительно сковывал мерцающий иней. Странник медленно разжал кулаки. Растер холодными ладонями уставшее лицо, в попытке взбодриться и успокоиться. Все ведь правильно она поет. Дэйны и впрямь защищают от волшебства, подчиняясь укладу, завещанному людям от богов. Стоят на страже порядка. Вот только цена этого порядка уж слишком высока. И платили ее не жители деревень или городов, не служители храмов, и уж точно не сами дэйны или видии.

"Уймись". И сразу попустило. Во всяком случае, глухая непримиримая ярость как-то поугасла. Холодный голос трезвого рассудка, эхом отозвавшийся в больной голове, прозвучал вовремя. Ой, не надо еле живому путнику думать о справедливости. Нет у лишенца права рассуждать о божественнном провидении. Да и пользы от подобных мыслей никакой. Маета одна.

Поэтому странник шагнул прочь от безмятежно играющего ребенка. Шагнул... и остановился. Видимо, недостаточно он успокоился, потому что ноги против воли понесли его ближе к девчушке.