Грехобор сделал несколько нерешительных шагов по настилу. С трудом переставляя еще неверные ноги, спустился по узкой лесенке к берегу. Здесь он стал на колени и, припал к потоку, словно животное, что истомилось от жары и жажды. Он никогда не пил из горсти. Когда складываешь лодочкой ладони, лишенные мизинцев, не получается забрать в них много воды, да и пить не сподручно. Куда как проще прильнуть по-звериному и пить, пить, опустив лицо в холодный прозрачный поток.
Путник мог бы пить очень долго, но всё-таки успел вовремя сообразить, что не принимал воды уже более полутора суток. К сожалению, измученный долгим переходом осознал это слишком поздно - тогда, когда желудок, доведённый до отчаяния, судорожно сжался, а затем подпрыгнул к горлу. Мужчина едва успел отвернуться к берегу, прежде чем его вырвало желчью напополам с водой. Он вытер губы, снова умылся и лишь теперь почувствовал, что стало действительно легче. Отсюда, с берега, сквозь плеск растревоженных волн доносилось мерное поскрипывание водяного колеса. И все-таки Грехобор слышал, как кричит от боли река, которая омыла его от скверны. Воды бурлили и пенились, бились о берега, яростно отбрасывая в траву мелкие мокрые камушки.
- Матушка, не гневайся. Прими, - тихо попросил странник.
И вода зашумела, словно принимая его просьбу.
Только после этого пришлец вывалил в поток прогнившее, испорченное зерно. Волны закипели, скрывая нечистоты в глубине, и река успокоилась.
- Спасибо, матушка.
Опустившись на берег, странник какое-то время бездумно разглядывал блики на воде. Сейчас, в этот миг, он был почти... спокоен. В душе не бушевало зло, ни одна темная мысль не проникала в мысли. Он сидел на траве, не чувствуя ни голода, ни жажды, ни жары, ни собственного уставшего за долгие дни пути тело. Как всегда бывало в моменты избавления, он не думал ни о чём, кроме, спасения. Ещё никогда прежде он не был столь близок к безумию.
Почувствовав на руке какое-то лёгкое шевеление, Грехобор скосил глаза и увидел как по запястью медленно и деловито вползает на рукав рубахи пчела. Предоставив букашке самой решать, к кому льнуть - к человеку или цветку, мужчина закрыл глаза. Теперь ему было странно подумать, что ещё некоторое время назад пчела эта, сядь она на его руку, упала бы замертво.
Сегодня странник едва совладал с собой. Едва не сгубил случайно попавшуюся на дороге девочку. Как хотелось попросить ее: "Возьми! Возьми это! Возьми навсегда, чтобы я больше не знал подобной муки". Сейчас его даже передёрнуло от этой мысли. Чуть не убил ребёнка, поддавшись собственной слабости. То-то маленькая испугалась и бросилась прочь. Дети, не хуже животных и птиц чувствуют зло и опасность. Особенно такие крохи. Их не обманешь ни ласковыми улыбками, ни уговорами.