— За этим дело не станет! — ответил могильщик и зычным голосом запел:
Полгода на свете тянулась весна…
Я долго по травке гулял молодой,—
ответил конопельник слегка охрипшим, но грозным голосом. — Вы что, смеетесь над нами, старье такое петь принялись? Да мы вам на первом же слове рты позатыкаем!
отвечал конопельник. — Давайте, давайте другую! Эта нам уже оскомину набила.
Могильщик
А эту вот не хотите?
Конопельник
Устал я, силы нет… Устал я, силы нет.
Ну, эту еще бабки наши распевали. Давайте-ка что-нибудь посвежее!
Могильщик
Когда мальчишкой несмышленым…
Конопельник
Гулял в лесу я во зеленом!..
Внуки наши и те бы не задумались, что вам ответить! Как! И это все, что вы знаете?
Могильщик
Э, да мы вам столько еще споем, что вы сядете в лужу.
Так они препирались не меньше часу. Оба противника слыли лучшими знатоками песен в деревне, и репертуар их был поистине неисчерпаем, поэтому состязание это могло продолжаться до утра, тем более что конопельник хитрил: он позволял могильщику пропеть иные жалобные песни в десять, двадцать и тридцать куплетов, а сам все время молчал, как бы признавая себя побежденным. Тут-то в лагере жениха начиналось торжество: люди пели во весь голос, хором, и можно было подумать, что на этот раз противники потерпели поражение; но на середине последнего куплета раздавался вдруг грубый, хриплый голос конопельника, и он выкрикивал концовку песни. После этого он кричал:
— Напрасно вы на нее столько труда положили, дети мои! Знаем мы ее как свои пять пальцев!
Раз или два, однако, конопельник морщился, хмурил брови и с какой-то досадой поворачивался к внимательно слушавшим песни пожилым женщинам. Могильщик пел что-то до того старое, что соперник его уже давным-давно позабыл, а может быть, и вообще-то никогда не знал; но в ту же минуту рачительные кумушки подсказывали ему недостающий куплет, напевая его своими гнусавыми, но пронзительными, как у чаек, голосами, и могильщик, вынужденный сдаться, переходил к следующим испытаниям.
Было бы слишком долго дожидаться конца, чтобы решить, какая из двух сторон одержала победу. Защитники дома объявили, что готовы уступить, при условии, что невесте будет поднесен достойный подарок.
После этого зазвучали свадебные песни, торжественные, как церковные песнопения.
Мужчины, осаждавшие дом, пели первыми басами в унисон:
Отвори нам дверь, отвори,
Смилуйся над нами, Мари,
Ты нас в дом впусти — подарки отдать,
Не томи ты нас — мочи нет страдать.
На это женщины, находившиеся в доме, отвечали жалобным фальцетом: