Несколько миль они проехали в полном молчании.
— Хочешь сигарету, Пенни?
— Ты хочешь, чтобы я зажгла ее для тебя?
— Я сделаю остановку, и тогда мы сможем спокойно покурить.
Джон притормозил у обочины и вынул пачку сигарет. Он поднес зажигалку к сигарете Пенни. Она посмотрела в его лицо. Это было не лицо, а маска. Он повернулся, чтобы прикурить самому.
— Джон?
— Да?
— Что-то произошло. Я не знаю, что именно. У меня в голове все перепуталось. Но спасибо тебе за то, что ты приехал за мной.
— Не благодари меня, Пенни. Я поехал бы за тобой… куда угодно. Ты знаешь об этом.
Он откинулся на спинку сиденья и не сделал попытки включить мотор. Пенни охватил ужас при мысли о том, что она вновь оказалась на натянутом канате.
— Да… думаю, что поехал бы. Тот добрый сосед, что приходил на помощь одиноким женщинам, не так ли?
Он задумался, рассматривая пепел на кончике своей сигареты, потом стряхнул ее в пепельницу на приборной доске.
— И это все, что ты думаешь, Пенни?
Теперь он смотрел на нее, но было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица. Одни только тени.
— Я думаю, ты очень сердит, Джон.
— Наверное, так оно и есть, — наконец сказал он.
— Из-за меня?
— Да. И из-за меня… и из-за остальных в Грин Вэлли.
— Из-за Росса тоже?
— На Росса я всегда сердит. А это имеет какое-то значение, Пенни? — Не дожидаясь ответа, он выбросил окурок сигареты и завел двигатель.
Пенни свернулась клубочком в своем углу и больше ничего не произнесла, все еще ощущая себя на туго натянутом канате, а под ней распростерлась трясина.
Джон молча вел машину, пока не подъехали к воротам Стоунвилла.
Он потянул ручной тормоз.
— Джон… Это Стоунвилл.
— Да. Я сказал «пойдем домой», имея в виду именно это. Твой отец здесь.
— И мисс Диттон?
— Мисс Диттон уехала навсегда.
— Я думала… я думала…
— Что ты думала?
— Я думала, ты… может быть… возражал против того, чтобы оставить мисс Диттон одну и ехать за мной. Я думала, возможно, поэтому ты рассердился…
Джон вышел из машины и открыл ворота. Потом опять вернулся на свое место.
— …или, возможно, потому, что я был дураком…
Джон проехал через ворота, вышел и закрыл их, после чего снова вернулся в машину. Он посмотрел на Пенни. От лунного света, проникающего сквозь окна машины, лица их казались призрачными.
— Маленькая глупышка, — сказал он. — Маленькая глупышка.
Он сидел в машине, не включая мотора, потом неожиданно провел рукой по лицу…
— Прости меня, Пенни.
Она ничего не могла сказать. Она не могла больше оставаться униженной.
Джон опустил руку на ее колено. Сыграло ли свою роль его физическое прикосновение к ней, Пенни так и не поняла. Она была в смятении. Чувства, охватившие ее, заставили Пенни повернуться к Джону. Он обнял ее, поцеловал почти грубо, потом оторвался от нее, поднял голову, посмотрел… и поцеловал еще раз. Это был почти поцелуй отчаяния. В нем чувствовался гнев… и что-то еще.